Левая Политика. Россия на пенсии

Правительство клялось в верности неолиберальной экономике все последние годы. Вполне логично, что в 2014–2015 годах власти как и ранее отказываются от системной политики поддержки собственной экономики. При этом у нас западная модель политики протекционизма — корпоративный протекционизм. Правительство защищает сырьевые и экспортные корпорации, а также крупнейшие банки. Российские потребители не могут рассчитывать на подобную поддержку. Промышленные предприятия в России страдают от дорогого кредита и заполненности национального рынка импортом. Удешевлять кредит уже поздно, так как это не остановит кризиса и не приведёт к прекращению спекулятивных игр на валютном рынке. А там зарабатываются сотни процентов прибыли. Спекулянты играли против рубля в конце 2014 года и за рубль — в начале 2015 года. Это способствовало уходу денег из реальной экономики. Впереди отток капиталов с рынка ценных бумаг, который будет нестабилен, возможно, уже во второй половине 2015 года. И тогда можно ожидать нового падения курса рубля, чему поможет также спад в реальной экономике.

Наш кризис отличается от кризиса ЕС и США хотя бы тем, что у нас слабый фондовый рынок. Большое количество средств вращается не на наших биржах, а на американских и английских. Рубль же падает в ответ на то, что падает спрос. И кредит не может быть инструментом спасения, так как сейчас россияне перекредитованы. Только очень дешёвый кредит мог бы помочь, но правящие круги не пойдут на такой «подарок» населению. Они не желают замечать, что Украина выступает как модель кризиса для России. На Украине экономические обвалы случаются на несколько месяцев раньше, чем в России. Украина — пример, как далеко может зайти кризис при ориентации на принципы вашингтонского консенсуса, где главная идея — зависимость экономики от внешнего рынка.

Весной объявили, что мы прошли острую фазу кризиса и впереди оздоровление, даже рост, но острых фаз всегда несколько. Во второй части 2015 года — начале 2016 года у нас тоже будет острая фаза. При этом каждая следующая окажется острее предыдущей Выход из же кризиса возможен; он состоит в увеличении потребления, перестройке социальной сферы, отказа от чисто рыночных принципов. Надо повышать уровень жизни, помогать россиянам с приобретением недвижимости и жилья, наращивать собственное производство и держать заградительные пошлины, чтобы оно могло расти,

Джеймс Мидуэй продолжил обсуждение тем, начатых его докладом первого дня конференции.

«Начать я бы хотел с небольшого отступления, а именно с того сдвига, который произошёл при переходе от первой волны кризиса (2007–2008) ко второй. Первая была чисто финансовой, но теперь переросла в хронический недостаток спроса и продолжающуюся стагнацию. Но второй кризис — это логичное завершение всей неолиберальной политики последних десятилетий, когда реальные доходы населения всеми способами понижались, но уровень производства рос. Таким образом, мы имеем дело с классическим кризисом перепроизводства — продуктов всё больше и больше, а но роста спроса недостаточно для их приобретения.

Что делать, если вы всё это производите, но у вас нет рынков сбыта? Здесь можно рассмотреть две классических стратегии, применяемые соответственно Германией и Великобританией. Первая, не в силах найти спрос на внутреннем рынке, старается реализовать свою продукцию вовне. А в Великобритании, где только 7 % экономики — это собственно производство (manufacturing), такой подход не работает, и вместо этого получается экономика чепухи (bullshit economy), где потребление вынуждены стимулировать кредитом.

По идее, такие меры помогают бороться с проблемным спросом, но если посмотреть чуть дальше, всё оказывается не так радужно. В случае Германии вы не решаете кризиса, а просто переносите его географически — конкретно в Южную Европу, обрушивая там экономику. Великобритания же переносит кризис во времени — создаёт новые долги, которые в итоге всё равно должны быть как-то оплачены.

Последствия второй волны, которые мы наблюдаем, создают предпосылки для новой, третьей, более опасной. Попытка найти несуществующий спрос ведёт и к социальному, политическому кризису. В итоге разрушаются центральные институты государства, в том числе институт денег, что наглядно видно на примере кризиса евро. В случае Германии нужно понимать, что она не является защищённой территорией — политика подавления реальных доходов и одновременно старания перенести свои проблемы в другие страны — это всё сознательные действия части правящего класса Германии в последние десятилетия, по крайней мере, с момента объединения страны.