Левая Рука Бога

«У нее странный не только взгляд, — подумал Кэдбери, — но и то, что за ним стоит. Она вроде живая, но я понять не могу, как именно существует в ней жизнь».

Учитывая свою профессию, Кэдбери прекрасно знал людей, склонных к убийству. В конце концов, он сам был одним из них. Он убивал, когда требовалось, редко испытывал при этом удовольствие, а иногда делал это неохотно и даже чувствовал угрызения совести. Большинство же наемных убийц получают некоторое удовольствие от того, что они делают, — кто больше, кто меньше. Дженнифер Планкетт была совсем особенной. Кэдбери не мог понять, что происходило с ней, когда она убивала. То, чему он оказался свидетелем, когда Планкетт ликвидировала двух соглядатаев, которых арестовали подкупленные ИдрисомПукке солдаты, не было похоже ни на что виденное им прежде.

После своего освобождения, так и не поняв, что исполняют роль подсадных уток, те двое каким-то образом все же отыскали «Кроны» и разбили лагерь в лесу, в полумиле от охотничьего домика. Не посоветовавшись с Кэдбери — что было неэтично с профессиональной точки зрения, но он решил не заострять на том внимания, — Дженнифер Планкетт подошла сзади к этим двоим, когда они, сидя у костра, кипятили чай, и заколола обоих. Что больше всего поразило Кэдбери, так это полное отсутствие малейших признаков суеты и волнения. Она убила их, приложив не больше усилий, чем прилагает мать, собирая игрушки своих детей, — с какой-то усталой рассеянностью. Мужчины осознали, что происходит, только в момент смерти. Даже самым жестоким на его памяти палачам требовалось настроиться на убийство. Дженнифер Планкетт — нет.

Его размышления были прерваны шумом, послышавшимся от реки: мальчик проснулся и встал. Он вскарабкался на крутой берег, отошел от края ярдов на двадцать, издал низкий протяжный клич: «У-у-у-у-у-у-у-у!» — и, постепенно ускоряясь, побежал обратно. Голос его становился все выше и достиг пронзительной точки, когда он прыгнул с берега, словно бомба, пролетел по воздуху и нырнул в реку, расплескав воду вокруг себя. Почти в тот же миг тело его словно бы выстрелило из воды; он озорно закричал, обожженный ледяным холодом, расхохотался и вылетел на берег. Там, совершенно нагой, он закружился в каком-то безумном танце, вопя и смеясь от несравненного наслаждения, какое получаешь, выбравшись из ледяной воды на прогретый солнцем летний воздух.

— Хорошо быть молодым, да? — сказал Кэдбери, невольно разделяя мальчишеский восторг Кейла.

И тут он увидел ошеломляющее подтверждение своим словам: Дженнифер Планкетт улыбалась! Ее лицо преобразилось, словно его коснулась кисть небесного живописца. Дженнифер Планкетт была влюблена! Однако, что бы ни представлял собой рай, в который перенес ее мальчик, она тотчас покинула его, почувствовав на себе взгляд Кэдбери, и уставилась на напарника, моргая, как ястреб или дикая кошка. Потом выражение ее лица стало отсутствующим, и она снова повернулась к реке.

— Как думаешь, что Китти Заяц собирается с ним сделать? — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил Кэдбери. — Но уверен, что ничего хорошего. А жаль, — добавил Дэниел совершенно искренне, — он кажется таким счастливым пареньком.

Еще не закончив фразы, Кэдбери пожалел о том, что произнес ее, но он еще не оправился от потрясения, вызванного тем зрелищем, которому только что оказался свидетелем. Это было так же невероятно, как увидеть змею, покрасневшую от нежности.

«Пусть это послужит мне уроком, — подумал он, — чтобы не воображал, будто знаю, что происходит в чужой душе».

Продолжая размышлять, что означает и чем чреват этот невиданный поворот событий, он снова сел на землю и прислонился спиной к тутовому дереву.

Как оказалось, выяснить это ему предстояло очень скоро. Кэдбери был слишком умен, чтобы пытаться обсуждать случившееся, и притворился спящим, однако из-под неплотно прикрытых век следил за Дженнифер. Он уже вытащил свой моттовский нож и спрятал его под правым, дальним от нее бедром, крепко обхватив ладонью рукоять. Не менее получаса Кэдбери наблюдал за ее неподвижной спиной. Воздух меж тем время от времени оглашали восторженные вопли мальчика, его смех и плеск воды.