Левая рука тьмы

Он теперь уже знал, каким пустынным и таинственным был мир, в котором жил человек в эти более поздние времена своей истории. Он и его спутница могли идти много дней и не обнаружить никаких следов присутствия людей. На ранней стадии своего пути они шли, осторожно пересекая территорию самситов и других племен, охотившихся на скот. Они — Эстрел знала это — были такими же дикими, как и баснасски. Затем, оказавшись в более засушливых местах, они были вынуждены придерживаться дорог, которыми раньше пользовались и другие — чтобы иметь воду. Но когда они видели следы недавно прошедших людей, живущих где-то поблизости, Эстрел осторожно озиралась по сторонам и изменяла направление их движения, чтобы избежать опасности быть замеченными.

У нее было на редкость точное представление об обширных пространствах, которые они пересекали. В тех же случаях, когда местность становилась непроходимой и у них возникали сомнения, какое направление избрать, она говорила: «Подождем до зари». На привале она доставала свой амулет и отходила в сторону, чтобы помолиться. Затем она заворачивалась в свой спальный мешок и безмятежно засыпала.

Путь, который она избирала на заре, всегда был правильный.

— Инстинкт Странника, — говорила она, когда Фальк восхищался ее интуицией. — В любом случае, пока мы держимся поближе к воде и подальше от людей, мы в безопасности.

Но однажды через много дней после начала их путешествия, огибая глубокий каньон, по дну которого протекал ручей, они неожиданно вышли к поселению. Кольцо вооруженных людей сомкнулось вокруг них, прежде чем они смогли скрыться. Сильный дождь помешал обнаружить им опасность до того, как они столкнулись с ней в глаза.

Однако над ними не было совершено насилия. Им разрешили отдохнуть в поселке несколько дней, и Фальк этому очень обрадовался, потому что идти или разбивать лагерь под дождем было очень неприятно.

Это племя или народность называли себя Пчеловодами. Грамотные и вооруженные бластерами, все они, мужчины и женщины, были одеты совершенно одинаково — в длинные балахоны из теплой водонепроницаемой ткани желтого цвета, на груди каждого был вышит коричневый крест. Они были гостеприимны, но не общительны. Они предоставили путешественникам ложе в своих домах — длинных низких бараках, прочных сооружениях из дерева и глины. Они давали своим гостям обильную еду, но говорили мало — как с незнакомцами, так и между собой. Они казались общиной глухонемых.

— Они дали обет молчания, — пояснила Эстрел. — У них принято давать обеты и соблюдать ритуалы, только никто не знает зачем, — Эстрел сказала это с тем Спокойным и безразличным презрением, с которым она относилась к большинству людей.

«Странники, должно быть, гордые люди», — подумал Фальк.

Но Пчеловодам, похоже, было совершенно безразлично, что она о них думает, они вообще не разговаривали с ней. В первый день они только спросили Фалька:

— Вашей женщине нужна пара новых башмаков?

Как будто она была его лошадью! Во всяком случае, они заметили, что ее обувка износилась.

Их собственные женщины имели мужские имена, и с ними обращались, как с мужчинами. Степенные девы с ясными глазами и беззвучными губами, они жили и работали, как мужчины, среди столь же серьезных и спокойных юношей и мужчин. Лишь немногим из Пчеловодов было за сорок лет, и не было никого моложе шестнадцати.

Это было странное сообщество, напоминавшее некую армию, ставшую на зимние квартиры, разбившую лагерь здесь, посреди полного одиночества во время перемирия в какой-то непонятной войне. Странные, печальные и восхитительные люди.

Порядок и уверенность их жизни напоминали Фальку его Лесной Дом, и чувство их затаенной, но безупречной преданности друг другу действовало на Фалька удивительно успокаивающе. Они были всегда уверенными, эти прекрасные бесполые воители, хотя, в чем они были уверены, они ни за что не сказали бы чужаку.

— Они пополняют свою численность за счет того, что разводят племенных женщин-дикарок, как свиноматок, и воспитывают детей всех вместе, в группах. Они поклоняются чему-то, что называют Мертвым Богом, и задабривают его жертвоприношениями, притом человеческими. Они не что иное, как пережиток какого-то древнего суеверия, — сказала Эстрел, когда Фальк с похвалой отозвался о Пчеловодах.

Несмотря на всю свою уступчивость, она, по-видимому, негодовала, когда видела обращение, более соответствовавшее обращению с животными. Высокой пассивностью и трогала, и развлекала Фалька, и он позволил себе небольшую колкость:

— Я видел, что ты по ночам, как будто, что-то шепчешь своему амулету. Религии различаются…

— Они действительно различаются. — Больше ничего не сказала.

— Интересно, против кого же они вооружены?

— Против своего Врага, несомненно. Против Сингов, например. Если только Синги снизошли бы до них.

— Давай пойдем дальше, а?

— Пойдем. Я не доверяю этим людям. Они слишком уж скрытный народ.

В этот вечер он пошел попрощаться с главой общины, сероглазым человеком, по имени Хиардан, который был, возможно, даже моложе его.