Левиафан

ДжиммиЗемлеройка. Еще один предприниматель, более успешный, чем первые двое. См. статью «Папа Чарльза Мочениго».

Альберт «Учитель» Штейн. Он не только проиграл азартную игру с бессмертием, когда оказалось, что он убил не Голландца Шульца, но почти в каждой книге по этому делу его фамилия Штейн пишется с ошибкой – «Штерн», и в нашей книге эта традиция в основном не нарушалась.

Генри Форд. Импортировав «Протоколы сионских мудрецов» и начав массовое производство автомобилей, он сумел отравить и сознание, и воздух Соединенных Штатов, но он желал добра, или, по крайней мере, чего-то желал.

Старший брат Джорджа Дорна. Его успешная естественнонаучная карьера вызывала зависть у Джорджа (и предопределила решение Джорджа специализироваться в университете Колумбия по наукам гуманитарным). У него было приключение с говорящими дельфинами еще до Джорджа (что вызвало психический резонанс, благодаря которому вербовка Джорджа стала интересной для Хагбарда); эта история рассказывается в «Мифах Ктулху» под редакцией Августа Дерлета (издательство «Аркхем хаус», 1969).

Маркофф Чейни. Он улизнул от Сола и Барни вскоре после их возвращения в Лас-Вегас, и ни один из наших персонажей никогда его больше не видел. Однако как-то в 1984 году Хагбард Челине, занимаясь незаконным бизнесом под чужой фамилией, оказался в Государственной типографии США на Кэпитол-стрит в Вашингтоне и заметил стопку брошюр, на каждой из которых стояло два грифа: голубой «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО: ТОЛЬКО ДЛЯ ДОПУЩЕННЫХ ЛИЦ» и красный «СРОЧНО, ДЛЯ РАССЫЛКИ В СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ». Многим добрым государственным служащим, очевидно, придется поломать голову, прежде чем они выяснят, кто какой гриф поставил и что теперь делать, – если это вообще когда-нибудь выяснится. Хагбард хорошо помнил рассказ Сола о «Лас-вегасском деле» и внимательно огляделся. В углу комнаты он увидел большой электрический кофейник. Хагбард закурил длинную черную сигару и вышел на улицу. Ярко светило солнце, воздух был чист, и дело было весной, что, возможно, объясняет, почему Хагбард начал насвистывать, быстро и решительно шагая в сторону здания Сената. Он шел и насвистывал: «В горах мое сердце».