Левиафан

— Ладно, мистер директор, мне надо идти толковать с китайцем насчет их погибшей подлодки.

— Да, сэр. — Найлз дал отбой и обернулся к Эверетту: — Капитан, вы где-то далеко отсюда.

— Это настолько очевидно? — Тот потер усталые глаза.

— Вы хоть немного поспали? — осведомилась Алиса Гамильтон, помощник директора с 1945 года.

Вирджиния не обмолвилась ни словом, уставившись в свой блокнот.

— Вы беседовали с Сарой со времени ее возвращения домой? — поинтересовалась Алиса.

Эверетт улыбнулся ее вопросу. Алиса всегда знает, как перейти прямо к делу, притом с толикой порицания, как классная дама, заставляя тебя устыдиться, что заставляешь ее терять время попусту.

— Она поправляется. Она крепче, чем думает… черт, как и все мы.

Кивнув, Найлз вернул команду к более актуальным делам:

— Вирджиния, получите необходимые сведения по флотским вопросам у капитана Эверетта, а также начинайте расследовать эти чистые ядерные боеприпасы. В наших архивах где-то есть сведения о тех, кто близко подошел к созданию такого оружия. Немного, но хоть что-то для начала.

Вирджиния кивнула, но, так и не раскрыв рта, забрала блокнот и удалилась, не обращая внимания ровным счетом ни на кого.

Литл-Рок, Арканзас

Второй лейтенант Сара Макинтайр сидела в своей сумрачной комнате, уперев невидящий взгляд в стену. Неосознанно подняв правую руку, она потерла плечо, все еще зафиксированное перевязью. Музыка, которую она слушала, была такой же мрачной, как и ее комната и ее мысли. Группа «Муди блюз» принадлежала к числу самых любимых Джеком, и теперь Сара ощутила, что никак не может насытиться, особенно сумрачной мелодией, льющейся из миниатюрных динамиков в углу. «Ночи в белом атласе», их самая чарующая песня, трогала Сару до глубины души, оставляя в ней неизгладимый отпечаток.

Единственная слезинка, набежавшая в уголке левого глаза, медленно стекала по щеке, и Сара рассеянно утерла ее. Она все еще чувствовала слабость после пулевого ранения, полученного в бою за затонувший город Атлантиду, и понимала, что выздоровление затягивается из-за утраты Джека.

Дверь распахнулась, и ее мать без колебаний, как на прошлой неделе, ступила в комнату, щелкнув выключателем. Следующее ее действие заставило Сару очнуться, потому что стереосистема вдруг смолкла.

— Судя по тому, что ты рассказывала про этого своего Джека, не думаю, чтоб ему было по вкусу, что ты сидишь тут во тьме, хандришь да жалеешь себя. Тебе надобно подняться и малость разогнать свое отчаяние.

Сара подняла глаза на мать. Та являла собой чуть ли не пожилую версию самой Сары — невысокая, всего пяти футов ростом, с такими же темными волосами, только на восемь дюймов длиннее, худенькая и напрочь лишенная типично арканзасской склонности к домострою. Она взирала на дочь, уперев руки в бока и сдвинув брови к переносице своего миловидного лица.

— Скажи-ка ты мне, пристало ли армейскому офицеру так себя вести? Уверена, солдатам доводилось терять друзей и прежде. А ты что, особенная, правила на тебя не распространяются?

Сара перевела взгляд с матери на стену своей комнаты, ни капельки не переменившейся с тех пор, как она шесть лет назад пошла в армию.

— Тебе было больно, когда папа нас покинул? — спросила Сара, не находя сил поглядеть матери в глаза.

Бекки Макинтайр ответила полуулыбкой, хоть и натянутой, и присела на край узкой кровати дочери.

— О, еще как больно. Но у меня была ты, и это помогло мне не сбиться с курса твоего воспитания. Без тебя я навряд ли не наделала бы глупостей. Ты была для меня всем. — Улыбнувшись, она тронула дочь за ногу. — Но ты? Слушай, да твои же письма рассказывали мне о людях, с которыми ты работаешь, как все тебя уважают, и то, как ты описывала Джека в этих письмах, ну, скажем просто, он не бросил тебя, как меня твой папочка, солнышко. Его отняли, а это как земля и небо. Ты знаешь, что людям, которые с тобой работают, тоже больно. Может, ты им нужна там, на твоей базе; может, им просто нужна твоя помощь, чтобы со всем этим разобраться… Давай, страдай дальше, но рано или поздно тебе придется выбраться из этого кресла и сделать то, чего ждет от тебя твой полковник.

— И что же это, мама? — осведомилась Сара, понимая, что мать впервые за неделю ее пребывания дома дала волю чувствам.

— Конечно, чтобы ты вытащила свою задницу в мой сад и занялась прополкой!.. Или села на самолет и вернулась к работе. Им ты нужна больше, чем мне.

Впервые с той поры, как, очнувшись, она узнала, что Джек Коллинз ушел из ее жизни, Сара улыбнулась, а затем разрыдалась, уткнувшись лицом в колени матери.

Назавтра утром Сара села на самолет до аэропорта Маккарран в Лас-Вегасе. Она чувствовала нужду в тамошних людях, понимая, что без них не исцелится никогда. Второй лейтенант Сара Макинтайр, с рукой по-прежнему в гипсе, возвращалась домой, чтобы выздоравливать в кругу друзей из группы «Событие».

В двухстах морских милях от побережья

Вашингтона, округ Колумбия