Левиафан

Обернувшись, Комптон увидел никак не менее сотни членов команды, стоящих в разных уголках переднего отсека — одни поглощали какие-то диковинные закуски, другие просто стояли, беседуя между собой. Все они были одеты одинаково, из чего Найлз заключил, что это парадная форма «Левиафана» — белоснежный короткий пиджак с золотым и синим галунами на манжетах, белые же брюки и туфли и, как и у него самого, никакого галстука. Женщины были одеты так же, только вместо брюк на них были юбки длиной по колено. Все выглядели элегантно, и даже сенатор ухитрялся казаться любезным.

Найлз уже хотел было ответить Гаррисону, когда в зал вошла Сара, а за ней по пятам — Фарбо. Многие офицеры-мужчины обернулись, чтобы поглядеть на женщину в вечернем платье, выдержанном в синих и темно-зеленых тонах, как море. И это длинное и плавно струящееся платье было надето на женщину, выглядевшую такой несчастной, какой Найлз ее ни разу не видел. Фарбо же, напротив, носил свой вечерний костюм с таким видом, будто тот только для него и создан. Оба подошли и улыбнулись.

— Не платье, а кошмар какой-то, — процедила Сара, вежливо скаля зубы.

— Я вот все твержу юной Саре, что для нее одеваться во что-либо другое — попросту оскорбление для художественных талантов Господа, — искренне признался Фарбо.

— На сей раз я склонен согласиться с нашим другом, — подхватил Найлз, беря Сару за облаченную в перчатку руку и осматривая с головы до ног.

— Вот-вот! — поддержал Ли.

— Ну, хорошо, старикашка, только смотри, как бы твой здоровый глаз из глазницы не вылез, — поддела его Алиса, беря сенатора под руку.

На ней было прелестное синее платье из материала наподобие шифона с рукавами до локтей, доходившими до ее длинных перчаток.

— Этот глаз мечется, не зная, взирать ли ему на Афродиту или на Венеру, ибо обе столь очаровательны, — дипломатично парировал Ли.

— В самом деле, миссис Гамильтон, вы просто воплощение грации и элегантности, — с поклоном изрек Фарбо.

— Услышать такое от француза и экс-политика — да я прямо трепещу вся, — осклабилась обоим Алиса. Потом повернулась и стала осматривать зал. — Что-то я Вирджинии не вижу, — сказал она, вытягивая шею.

— Еще не показывалась. Хотел бы я улучить случай поговорить с ней наедине, — заметил Найлз, увидев приближение первого помощника — коммандера Сэмюэльса.

— Добрый вечер. Вы хорошо выглядите, — сказал тот с поклоном.

— Да уж… Если бы паши вещи не стащили, пока мы были в душе, уверяю вас, мы не стали пособничать вам в этом сумасбродстве. — Найлз открыто встретился взглядом с коммандером.

— Мы полагали, по такому поводу наиболее уместен будет соответствующий наряд. Вашу одежду вернут выстиранной и выглаженной.

— И что же у нас за повод? — полюбопытствовал Ли, опираясь на трость.

— Ну, конечно, годовщина побега прапрапрадеда капитана Эрталль из Шато д'Иф, совпадающая с днем рождения Октавиана Эрталля день в день на пять лет позже, чей гений стоит за всем вот этим, — он обвел зал широким жестом.

— Шато д'Иф? Что-то знакомое, — промолвила Алиса.

— Позвольте мне, коммандер, — попросил Фарбо. — Шато д'Иф — очень старая тюрьма в моей стране, пользующаяся некоторой известностью, миссис Гамильтон. — Он обернулся от Алисы к Сэмюэльсу: — Но больше славы ей принесло участие в качестве декораций для одного из величайших романов на свете. — Он улыбнулся всем собравшимся перед ним полукругом. — Французского, конечно, — «Граф Монте-Кристо».

— Отлично, полковник, — с искренним одобрением ответил Сэмюэльс. — Он самый и есть.

— Вы подразумеваете… Что именно вы подразумеваете? — не поняла Сара.

— Я ничего не подразумеваю, лейтенант Макинтайр. Я лишь информирую вас о чистой правде.

— Как-то трудновато поверить, коммандер, — заявил Фарбо, тотчас напрочь растеряв веселый настрой.

— Родерик Деверу был несправедливо брошен императором Наполеоном в застенок в 1799 году. А преступление его заключалось в нежелании отдать императору труд всей своей жизни по судостроению и разработке военных судов, которые радикально преобразили бы Военно-морские силы Франции — стремительных кораблей наподобие катеров, которые могли бы послужить образцом современным судам, состязающимся за «Кубок Америки». Планы паровых угольных машин, аккумуляторных батарей для электричества — список растянулся бы на несколько сот страниц.

— Как же мог он настолько далеко продвинуться в науке судо- и моторостроения? — не выдержал Найлз.

— Согласно преданию, Деверу обладал просто-таки ошеломительным интеллектом. Всю свою жизнь он провел исключительно в море и большую часть этого времени переписывался с самыми выдающимися умами планеты. Он посвятил себя благу человечества — совершенствовал способы добычи морепродуктов без перелова рыбы, высказывал идеи и строил планы альтернативного топлива, которое спасло бы китов по всей планете, заставив людей прекратить убивать их ради лампового масла и смазки. Да, он был человеком науки, но еще и сострадательным человеком, все еще верившим в общечеловеческое братство. Наполеон позаботился, чтобы после темницы он радикально переменил свои взгляды.