Левиафан

— Несмотря на восхищение капитана перед вами, я без труда усугублю вашу инвалидность, сенатор Ли, если вы приблизитесь еще хоть на шаг, — заявил Тайлер, прицеливаясь теперь в него. — А теперь, пожалуйста, обернитесь и посмотрите на голограмму.

— Разве вы не понимаете, что капитану Эрталль вовсе незачем это делать? — спросила Сара, заслоняя Ли собой. — Она вполне способна обойти эту западню.

На гигантском экране трехмерное изображение восьми атакующих субмарин ничуть не изменилось, потому что «Левиафан» остановился, не доходя до них.

— Вся команда, приготовиться к подводному пуску! Всему незанятому личному составу перейти в бытовые отсеки. Загерметизировать переборки и занять посты согласно штатному расписанию. Выход на позицию для атаки будет осуществлен скрытно, — произнес в громкоговорителе голос, явно принадлежавший Эрталль.

Найлз Комптон зажмурился, уперев кулаки в бока и чувствуя полнейшую беспомощность. Хотелось как-нибудь предупредить эти лодки, что это не они сидят в засаде, что свирепый зверь, которого они подстерегают, видит их как на ладони и готовится к прыжку. Отвернувшись, Найлз оперся о стол, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать.

— Мистер Сэмюэльс, доложите состояние «Левиафана», пожалуйста.

Услышав голос капитана, Найлз поднял глаза.

— А разве она руководит атакой не из центра управления? — поинтересовался он у Тайлера.

— Нет, она никогда не вмешивается в работу команды во время атаки. Она отдает приказания из другого места.

— Где же она? — спросил Ли.

— Там, куда всегда уходит, когда вынуждена сделать нечто настолько отвратительное, — в боевой рубке, в своем святилище, куда не допускается никто.

Найлз понимал, что надо как-то достучаться до нее, чтобы положить конец этим ужасным действиям. «Левиафан» мог бы без труда проскользнуть мимо кордона субмарин так, что они бы и бровью не повели. Он обязан убедить ее оставить этих людей в живых. Но, поглядев в глаза Тайлеру, Найлз понял, что уж этот-то с радостью пристрелит его, стоит лишь попытаться покинуть головной смотровой зал. И вроде бы именно он с наслаждением предвкушает гибель такого множества моряков.

12

Александрия Эрталль смотрела из огромного акрилового иллюминатора на самом нижнем ярусе высокой боевой рубки, находясь в полностью звукоизолированном помещении, построенном специально для капитана и позволяющем ей управлять лодкой, не тяготясь присутствием команды. И хотя подводные прожекторы «Левиафана» были ярче солнца, разглядеть цепочку субмарин впереди с расстояния десяти миль было невозможно.

Она снова положила ладонь на выпуклое стекло, глядя на собственное отражение, а потом прислонилась, чтобы ощутить его прохладу. Потом пошарила в кармане кителя, выудила три таблетки и сунула их в рот. Сильнодействующий демерол молниеносно растворился, вызвав тошнотворное ощущение горечи. Повернулась, прошла к большому командирскому креслу, поднялась на четыре ступеньки и села.

Ладони капитана сами легли на клавиши сдвоенной консоли, вмонтированной в широкие подлокотники. Она понимала, что затевает подлость, но была попросту бессильна этому помешать. Отдернув ладони от ручек управления, она потерла их друг о дружку. Потом боль в голове вспыхнула не на шутку. Глаза ее распахнулись, и она сосредоточилась.

Александрия запрограммировала запрос корабельному компьютеру и снова прикрыла глаза. Освещение в нижнем ярусе боевой рубки было приглушено до почти полного мрака, оставляя лишь наружный свет «Левиафана». Иллюминаторы лучились темно-зеленым светом, успокаивающим капитана, как и музыка, полившаяся из невидимых динамиков акустической системы, скрытой в переборках, — «Дом восходящего солнца»[15] — песня, знакомая с детства. Доктор рекомендовал музыку как средство, позволяющее снять напряжение в сложных ситуациях. Она помогла капитану расслабить мышцы и сосредоточить мысли на предстоящей атаке. Музыка даст ей всплеск адреналина, необходимый для этих жестких действий, идущих вразрез со всем, что она считала ценным для себя.

Александрия открыла глаза и стиснула подлокотники с такой силой, что пальцы побелели. Потом, когда трогающие до глубины души слова песни наложились на движение «Левиафана», гигантская субмарина начала движение вперед, а капитан слилась воедино со своим смертоносными судном.

Когда Фарбо зашагал с новой бутылкой вина в центр зала, Тайлер напружинился. Пистолет с Найлза нацелился на француза, и как раз в это время штурвал люка начал поворачиваться. Фарбо позволил себе скосить глаза в этом направлении, когда большой двойной люк открылся, и комингс переступила Вирджиния, а за ней Алиса.

— Не хлопайте люком, когда будете закрывать, леди. На «Левиафане» режим тишины, — сказал Тайлер, поворачивая голову в их сторону.

Фарбо отреагировал молниеносно, как кот. Бутылка трехсотлетнего вина взлетела в воздух прежде, чем кто-либо успел это осознать. Импровизированный снаряд врезался рослому ирландцу в висок, мгновенно свалив его на пол. Вирджиния среагировала первой, наклонившись, чтобы вырвать оружие из руки сержанта.