Левиафан и Либерафан. Детектор патриотизма

Вчера читал пьесу «Женщины без границ» в театре «Модерн», которым 27 лет руководит Светлана Врагова. Этот театр я люблю — пересмотрел почти весь репертуар, а «Екатерину Ивановну» — не единожды. Да и место для меня особенное. Здесь, в здании Хлебной биржи, при Советской власти был дом пионеров Первомайского района, здесь я начал искать себя, пометавшись по всем кружкам — от духового до изобразительного. Актеры пьесу слушали со сдержанным интересом, как и подобает коллективу интеллектуального театра. Мое сочетание мистики, социальной сатиры, бытового юмора и психоаналитической чувственности, вроде, понравилось. Врагова сразу нашла аналогии, например, с Феллини и сымпровизировала возможную режиссерскую трактовку, по-моему, интересную. В театре загадывать никогда нельзя, но не исключено, что премьера состоится в конце сезона. Как сказал ведущий актер «Модерна»: «Спектакль обречен на успех». Кстати, в «Сатире» «Женщины без границ» шли семь лет на аншлагах и закрылись по печальному поводу: смерть замечательного З. Высоковского, игравшего учителя героини, и серьезное заболевание двух главных исполнительниц. А в Иркутске триумфально прошла премьера моей комедии «Халам-Бунду, или Московское сафари». Билеты проданы на несколько месяцев вперед. Да и «Как боги» во МХАТе им. Горького идут при небывалой наполняемости огромного зала — 1600 мест. Кто бывал в конурках ДОКа и «Практики», понимает, о чем речь. Почему я так беззастенчиво себя хвалю? С удовольствием замкнулся бы в бронзовой скромности. Но мне, как главному и успешному оппоненту «новой драмы», театральная критика объявила бойкот. Ну, не нравлюсь я им по всем пунктам, в том числе по «пятому», и объяснять, почему мои пьесы собирают залы и держатся в репертуаре десятилетиями, ни себе, ни читателям они не собираются. Зачем? Друзья взялись за руки и чужих пускать в свой хоровод не желают. Одно утешает: замолчать в искусстве можно только того, кто говорит шепотом.

Случай с Прилепиным

Вчера поздно вечером позвонил хороший человек и спросил: «Ты проголосовал за лауреатов „Большой книги“»? Я ответил, что в этот окололитературный «лохотрон» давно не играю. «Проголосуй! — задушевно попросил он. — Понимаешь, либералы тащат Светлану Алексиевич и заваливают Захара Прилепина, ей ставят десять, а ему ноль, нарочно за патриотическую позицию. Разрыв минимальный, буквально несколько баллов. Поддержи, сделай как они!» Сознаюсь, «Обитель» я так и не осилил, хотя дважды принимался читать. Не мое. Не люблю прозу со спущенными чулками. Да и писать сегодня про ГУЛАГ такое же «безумство храбрых», как в 1937-м повествование о декабристах «во глубине сибирских руд». Впрочем, и патриотизм автора напоминает мне корпоративную майку, какую вручают при поступлении на фирму. «Знаешь, не буду я голосовать… Много лет уже не голосую…» «Я тебя прошу! — взмолился хороший человек. — Нашему издательству это очень нужно!» А печатаемся мы с создателем «Ботинок, полных теплой водки» в одном и том же крупном издательстве. И я, грешно-слабый, все-таки сделал это. Не смог отказать хорошему человеку. Но главное: чувство справедливости сдетонировало с бинарной оппозицией «патриот-либерал» и получился направленный взрыв. Не исключено, что именно мои баллы сыграли решающую роль, хотя возможно хороший человек в тот вечер обзвонил еще дюжину экспертов, и кто-то не устоял, как и я. Не важно. Механизм «олаурячивания» незатейлив и, в сущности, к самой литературе отношения не имеет. Но вот что печально: если признание (в том числе и премиальное) приходит к автору раньше мастерства, то мастерство не приходит к нему уже никогда. Во всяком случае, за сорок лет работы в литературе обратных примеров мне видеть не доводилось. Всё! Выхожу из жюри БК, а то через год снова позвонит кто-нибудь и скажет, что талантливый молодой писатель потерял на баррикадах демократии полромана, но за оставшуюся половину ему непременно надо дать премию. И я не смогу отказать. Парень-то прямо с баррикад!