Левиафан

(13 апреля с полудня до половины первого по всем телевизионным каналам транслировали специальное обращение президента к народу США. Президент сообщил, что он временно отменяет гражданские свободы и вводит в стране чрезвычайное положение. Через пятнадцать минут на Сорок первой улице Нью-Йорка в районе автовокзала начались первые беспорядки — толпа попыталась преодолеть полицейский кордон и захватить автобусы, чтобы бежать на них в Канаду. В это время в Ингольштадте, где было 18:45, «Граф Дракула и его невесты» исполняли песню из старого мультфильма Уолта Диснея, переделанную в стиле рага-рок… В Лос-Анджелесе, где было 9:45 утра, группа Моритури из пяти человек, быстро посовещавшись, приняла решение немедленно использовать весь свой бомбовый запас для взрыва полицейских участков. «Мочи ублюдков, пока не прочухались», — призвала их лидер, шестнадцатилетняя девочка со скобками на зубах… На общепринятом языке эта фраза означала: «Парализуем фашистское государство, пока оно не может защитить себя»… Сол, доверившись прыгуну с шестом в собственном подсознании, вёл Барни и Маркоффа Чейни к входу в пещеры Леман… Кармел, находившийся почти в километре к югу от них и на несколько десятков метров ближе к центру Земли, прижимал к себе свой чемодан, в котором лежали пять миллионов зелёных богов, но уже не шевелился… Около него валялись обглоданные кости дюжины съеденных им летучих мышей…)

БЫТЬ ЛЕТУЧЕЙ МЫШЬЮ — ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО, ГЛУПОЕ И БЕССМЫСЛЕННОЕ ДЕЛО, НО, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ — ЭТО КОЕ-ЧТО, А ТЫ — ВООБЩЕ НИЧТО.

Джо Малик, пришибленный рага-роком, словно каждая нота в этой звуковой лавине была здоровенным камнем, почувствовал, что его тело растворяется. «Граф Дракула» снова завопил (А ТЫ — ВООБЩЕ НИЧТО). Джо, ощущая, как вместе с телом рассыпается и его сознание, пытался и не мог найти точку опоры среди волн звука и энергии. Чёртова кислота была союзником Хагбарда, а ему стала врагом; он умирал. Слова «А этот кот ленивый…» доносились откуда-то издалека. Предпринятая Джо попытка определить, сказаны ли эти слова о нем самом, свелась к попытке понять, что они значат, которая, в свою очередь, сорвалась в бездну невозможности ответить на вопрос, какую именно попытку, умственную или физическую, он попытался только что предпринять и почему. «Потому, — выкрикнул он, — потому, потому…» Но в его «потому» не было никакого смысла.

ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ НИЧТО, ВСЕГО ЛИШЬ НИЧТО.

— Я не могу сейчас жрать кислоту, — запротестовал Джордж. — Я уже так перепил этого баварского пива, что меня наверняка «прибьёт».

— Все принимают кислоту, — сухо сказал Хагбард. — Это приказ мисс Портинари, и она права. Мы сможем выстоять перед этой штукой, только если наше сознание полностью откроется Внешнему.

— Эй, слышь, — сказал Кларк Кент. — Видишь того французика, который ест мороженое на палочке?

— Ну? — сказал один из «суперменов».

— Это Жан-Поль Сартр. Кто бы мог подумать, что я увижу его здесь. — Кент удивлённо покачал головой. — Надеюсь, он дождётся нашего выступления. Эх, как вспомню, какое влияние оказывал на меня этот чувак! Ему стоит услышать, как всё это вернётся к нему в виде музыки!

— Это твои проблемы, малыш, — отозвался другой «супермен». — Лично мне глубоко насрать, что думает о нашей музыке любой гребаный белый.

ВСЕГО ЛИШЬ НИЧТО

— Ещё даже Мик Джаггер не спел «Симпатию к Дьяволу», а проблемы уже начались, — сказал протяжный английский голос…

«Аттила и его гунны» пытались нанести тяжёлые телесные повреждения «Сенату и народу Рима»… А всё началось с того, что обе группы, хорошенько ускорившись, пустились в весьма интеллектуальное обсуждение текстов песен Боба Дилана… «Гунн» ударил «римлянина» пивной кружкой, когда ещё один голос пробормотал что-то насчёт весёлых проделок Тиля Уленшпигеля.

ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ НИЧТО

Работая в «Конфронтэйшн», Джо настаивал на том, чтобы всех настоящих сумасбродов непременно отсылали к нему для собеседования, однако представший перед ним в этот раз толстый коротышка не казался таким уж ненормальным. Мягкие, правильные, несколько мелковатые черты лица — типичный стопроцентный американец.

— Джеймс Кэш Картрайт, — представился толстяк, протянув руку для рукопожатия, — а тема — энергия сознания.

— Тема чего?

— Да вот этой статьи, которую я для вас написал. — Картрайт полез в портфель крокодильей кожи и вытащил толстую кипу машинописной бумаги. У бумаги был странный формат, примерно восемь на десять дюймов. Толстяк вручил рукопись Джо.

— А что это за бумага? — спросил Джо.