Levin Pyiltsa fey i zakoldovannyiy ostrov

Она вдруг оказалась на пляже на Большой земле. Она летала туда и сюда, глядя на то, как дети-неуклюжики строят свои песчаные замки. Вернувшись на остров, она уже знала, что песок для постройки должен быть влажным. Она подошла к самой кромке воды.

— Дорогое дитя, если ты намочишь крылышки, то уже будешь ни на что не годна, — послышался голос Видии.

Прилла попятилась от воды. Она понимала, что Видия права. И всё-таки ей хотелось, чтоб у Видии не было этого дополнительного таланта — делать из неё дурочку.

У Матери-Голубки ноги точно кололо иголками и булавками. Она было поднялась, чтобы усесться как-то иначе, но ноги у неё тут же подкосились. С болезненным вскриком она рухнула на землю.

Динь растерялась. У неё не хватило бы сил устроить Мать-Голубку поудобнее. И рассказывать ей уже было нечего. Но тут она вспомнила про свою миниатюрную арфу. Она достала инструмент из кармана. Её пальцы так и тянулись сыграть траурную песнь, но она заставила их исполнить любимую мелодию Матери-Голубки «Песенка фейской пыльцы».

Мать-Голубка прислушалась к звукам музыки и постаралась не думать о своём искалеченном теле и о своём погибшем яйце.

Два часа прошло, но русалки всё не показывались. Феи начали терять надежду. Надо заметить, русалки на этот раз вовсе и не важничали. Они просто ничего не поняли. И трудно их в этом винить. Ну представьте себе, что вы — русалки. К вам на дно падает нечто перевязанное ленточкой. На что вы прежде всего обратите внимание? На обёртку? Или на то, что в неё завёрнуто?

Русалкам и в голову не пришло присмотреться к обёртке. Они развязали ленточку и увидели красивый голубой камешек. Они залюбовались им, стали передавать из рук в руки. А потом отнесли его в свою сокровищницу. При этом записка так и валялась на дне, пока морская звезда не приспособила её вместо одеяла.

А на берегу Прилла сказала:

— Как плохо, что мы не можем спуститься на дно и всё им растолковать.

Она думала: «Вот бы мне талант докрикиваться до русалок сквозь водную толщу».

Слова Приллы натолкнули Рени на одну мысль.

— Дорогушечки, давайте перестанем терять... — начала было Видия.

— ...время, — закончила за неё Рени. — Помолчи, Видия. Я думаю.

Рени стала перекатывать в уме неожиданную мысль.

Получится ли у неё? Сможет ли она принести такую жертву? А если нет, то как поступить?

Время шло. Русалки не появлялись. Ничего другого не приходило Рени в голову.

Она достала кинжал, который дала ей Динь, и заплакала. Потом протянула кинжал Видии.

— Я нырну к русалкам на дно, — сказала она. — Я выпрошу у них гребень. Обрубите мне крылья.

Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.

Видия взяла кинжал из рук Рени.

— Обрубить тебе крылья?! — Первый раз в жизни в её голосе не звучала издёвка. Рени храбро кивнула:

— Я всю жизнь мечтала поплавать.

Видия — та скорее бы согласилась умереть, чем лишиться крыльев.

— Милочка, но ведь они могут и не отдать тебе свой гребень!

— И тогда ты попусту утратишь крылья! — в отчаянии ломала руки Прилла. Это уж было похуже ястреба или пиратского капитана.

— Не говорите мне того, что я и так знаю! — крикнула Рени. Прилле хотелось воскликнуть, что уж лучше она сама откажется от крыльев, но слова как-то не шли у неё с языка. Вместо этого она спросила:

— А не будет ли тебе...

— ...больно? Нет, это не больно.

Вообще-то Прилла и сама знала. Она просто так, бездумно спросила. Крылья фей на острове Нетинебудет не подвержены боли. Если их отрезать, то это не больнее, чем постричь волосы.

Видия взмахнула кинжалом. И тут же его опустила. Опять подняла. И опустила снова. Она не могла выполнить просьбу Рени. Самая быстрая летунья, она была не в силах лишить кого-то крыльев. Она протянула кинжал Прилле.

— Дорогуша, лучше ты это сделай.

— Я? Нет! Только не я!

— Видия! — это был голос Рени.

— Я не могу, солнышко, я не могу!

— Прилла, — сказала Рени, — руби! Прилла покачала головой.

— Немедленно! Я тебе приказываю! — крикнула Рени.

Прилла взяла кинжал. Слёзы застилали ей глаза, она почти ничего не видела. Она взялась за крыло в том месте, где оно соприкасалось с лопаткой. Потом опустила кинжал на крыло и тут же отскочила.

— Правильно, — сказала Рени. — Продолжай.

Прилла стала пилить кинжалом то, что походило на древесную ветку с ободранной корой.

Хорошо хоть, не было крови. Пилить было трудно, крыло оказалось очень плотным, дело продвигалось медленно.

Видия не могла вынести этого зрелища, она поднялась в воздух и стала летать взад- вперёд вдоль берега.

Рени крикнула ей:

— Пригони сюда тележку с воздушными шариками. Тележка будет нужна, чтобы доставить обратно гребень и её,

Рени. Ведь без крыльев она больше не сможет летать.

— Продолжай, Прилла, — подбодрила подругу Рени. Крыло начало поддаваться.

— Я надеюсь, у меня нет таланта отрезать...

— ...крылья. — Рени засмеялась сквозь слёзы. — Погоди. — Она обернулась и обняла удивлённую Приллу. — У тебя талант быть доброй и милой. Давай, продолжай.

Тут Прилла могла бы разрыдаться сильнее, но она и так уж рыдала сильнее некуда. Её ещё никто ни разу не заключал в объятия. Через минуту она спросила: