Левитанты

Решительная речь Доди Парсо не застала Харша врасплох. Он привык к ее строгим выговорам, которые, надо признать, всегда обрушивались по делу. Убрав руки от ноющих висков, ответил Харш со внезапной охотой. Даже глаза его стали менее тусклыми.

– Мне удалось залезть в архивы библиотеки имени Святой Софии, в самую засекреченную ее часть. Теперь я знаю, что у девяти пилигримов есть свой символ – девятиконечная звезда. Сами пилигримы называют ее «звезда о девяти концах». Но я как и прежде подвергаю сомнению девятого их участника, Окто Ола. Граффа с восемью ипостасями. Не существует его, ведь если бы существовал, давно бы дал о себе знать. – Ид подглядел в одну из папок, которую держал в руках. – Место, где они обитают, пилигримы средневековья нарекли «осиным гнездом». Звучное название, не находите? С Нильсом Кроунроулом пока глухо, но я планирую на этой неделе опять наведаться к его семье, в их поместье на западе…

Доди не выдержала:

– Ид, да вы даже не уверены в том, что в похищении Белого аурума повинны эти ваши пресловутые пилигримы! Все, на чем вы основываетесь, строится на словах кучки подростков!

– К вашему сведению, Доди, – спокойно отреагировал на ее выпад Харш, – тем граффам уже за двадцать. – И глянул на нее с неким подобием усмешки. – Вы не намного их старше, между прочим.

Доди совсем не сконфузилась.

– Веских доказательств, что к делу о краже Белого аурума причастны так называемые «девять пилигримов», нет ни у них, ни у нас, – настаивала она.

Харш как-то странно на нее посмотрел. Выждал пару секунд, скинул все бумаги, которые держал, обратно в ячейку, нервно махнул рукой, отчего все выдвинутые ящики закрылись разом, и прошагал до палисандрового бюро.

– Зачем вы пришли ко мне, Доди? – спросил он, не оглядываясь. Тональность его голоса изменилась.

– Я пришла сюда по настоятельной просьбе капитана. Он направил меня поговорить с вами, напомнить, что помимо дела о краже Белого аурума, на данный момент закрытого, у вас есть и другие заботы.

– Все расследования, которые мне поручают, успешно раскрыты, а своим свободным временем я имею право распоряжаться по своему разумению.

– Расследованиями, которые вам поручают, занимается ваш младший помощник Чват Алливут!

– И что с того? Парень отлично справляется. На то он и помощник, не так ли?

– Капитан Миль считает, что дело советника по культуре…

– Да бросьте вы, Доди! – перебил ее Ид, резко обернувшись. – Вы полагаете, что я предпочту заниматься пропажей побрякушек жены советника вместо того, чтобы раскрывать замысел преступников, что смогли дважды ограбить Мартовский дворец? Я дал обещание Королю! В тот день, на аудиенции во дворце, я обещал ему найти все ответы. Для чего пилигримы похищали Белый аурум? Для чего им частично оживленная кукла? В чем заключается их цель? И где они прячутся?

– Ид, послушайте. – Доди приблизилась к бюро. – Вы были на аудиенции с Королем в декабре. В декабре! На дворе – июнь. Уже как полгода эти ваши пилигримы не давали о себе знать, полгода Белый аурум во дворце и полгода на камень никто не покушался.

Прежде чем ответить, Харш убрал со своего кресла подушку с кисточками, взятую взаймы у госпожи Плаас, тяжело сел и беспардонно закинул ноги на стол, сдвигая ботинком грязные чашки.

– Двое преступников до сих пор на свободе – с этим-то вы поспорить не можете, Доди. Допустим, вы правы, и девять пилигримов лишь клочок минувшей истории. Забудем о них. Но о Пруте Кремини, нашем прошлогоднем воре, забывать нельзя. – Ид взмахом руки поднял с бюро пучок карандашей, забытый вчера Чватом, и принялся методично покручивать карандаши перед собой. – Как вы считаете, стал бы Кремини самолично лишать себя памяти, если ему нечего было скрывать? Здесь не обязательно быть знаменитым сыщиком, чтобы понять – их шайка что-то задумала. Что-то такое, ради чего пойманный вор избавил себя от всех воспоминаний. Теперь Прут Кремини как новорожденный, только сорокалетний, да еще и в тюрьме. И врагу не пожелаешь оказаться в такой страшной ситуации. А чтобы решиться на нее, должна быть серьезная причина. Серьезная и опасная. Поиском этой самой причины я и занимаюсь.

Он ловко поймал карандаши и кинул их на стол.

– Да и не забывайте, Доди, про ту девушку-кукловода, подмастерье Олли Плунецки. Узнав о высокой степени ее ипостаси и о том, что именно она частично оживила куклу по имени Серо, пилигримы завербовали ее. Подмастерье у них, я уверен. И нам ее нужно оттуда вызволять.

Доди слушала Харша внимательно, как слушала любого, кто к ней обращался, и на этот раз перечить ему она не захотела. К Иду Харшу она относилась как в старшему товарищу. Старшему. Доди всегда считала его умнее и ловчее себя, несмотря на надменность, с которым она привыкла говорить с ним. Если быть откровенной, то надменно она разговаривала со всеми, даже с капитаном, чей авторитет не подлежал для нее сомнению. Такой уж она была. Прямой, жесткой и требовательной – ко всем, и в первую очередь к себе.