ЛЕВША

— Хорошо, хорошо, тренер, — успокоил я его, и он отвалил.

Итак, новая школа, новые возможности, ха-ха. В первый же день гостеприимные одноклассники после уроков начистили мне физиономию за то, что «свинья и то говорит по-английски лучше, чем ты, Казанский». Особенно усердствовали двое — ловко махавший ногами китайчонок Стю Чен и его латинос-приятель Хорхе. Что связывало двух этих дебилов, не спрашивайте, сам не знаю, но они почти всегда держались вместе. По-английски эти двое, кстати, говорили, не сильно лучше меня, но факт есть факт — поколотили меня тогда крепко.

Добравшись домой в слезах и соплях, я обо всё рассказал сначала своей матери, а затем и вернувшемуся вечером с работы отцу. Что связало моих родителей в своё время, я тоже, кстати, не понимал — он был заумный программист, она — ослепительная красавица, но, как бы там ни было, семья наша была крепкой, и, более того, я даже не помню каких-то серьёзных ссор между ними. В тот вечер отец ничего мне не сказал, но через несколько дней он взял меня за руку и отвёл в боксёрский клуб, где познакомил с одноглазым Мэтью, который и сыграл определяющую роль в моей судьбе.

В общем, я решил не откладывать дело в долгий ящик и начал заявляться на тренировки шесть дней в неделю — уж слишком велико было моё желание перестать получать по шее. Вечно жующий Мэтью, однако, дал мне ряд заданий на улучшение физических кондиций и общей координации, после чего, казалось, обо мне забыл.

Меж тем, после приветственного избиения меня какое-то время не трогали, и вскоре порядки в классе, куда я угодил, стали ясны, как Божий день. Всеми делами в нашем «дружном» коллективе заправляла состоящая из пяти-шести человек группа отморозков под руководством упомянутых Чена и Хорхе, которые, насмотревшись снятого несколько лет назад, но всё ещё безумного популярного среди американских подростков сериала «Кобра-Кай», вообразили себя крутыми каратистами, которым сам чёрт не брат. Отсюда вытекало это их безудержное стремление махать ногами и лупить окружающих по поводу и без. Поговаривали, что даже ребята старше на три-четыре года старались держаться от моего, прости Господи, класса подальше.

Тем временем, прошли две недели тренировок, и в какой-то момент наставник, который, как я думал, не вспомнит обо мне уже никогда, внезапно взял меня за плечи, подвёл к груше и потребовал нанести удар. Я исполнил, как мог.

— Нет и нет, пацан! — тут же взревел Мэтью. — Не толкай, а бей!

Тогда я нанёс ещё несколько ударов, представив на месте мешка ненавистную рожу Чена.

— Шлёпаешь, как грёбаный хиппи! — «похвалил» меня наставник. — Бить надо не руками, а всем телом, доворачивая корпус. Только так ты сможешь нанести по-настоящему мощный удар! — продолжил он, после чего долбанул по груше с такой силой, что у Чена, наверное, оторвалась бы голова, окажись она на месте спортивного снаряда. — Повтори! — потребовал тренер.

Я попробовал действовать по-новому, помогая руке корпусом и даже поворотом ноги, и действительно ощутил, как выросла мощь удара.

— Ну как-то так, — прокомментировал мои потуги наставник. — Может из тебя и выйдет толк, пацан.

С того дня Мэт начал меня учить.

— Дима, заканчивай! — вновь оторвал меня от воспоминаний Колыванов. — На сегодня достаточно.

Обратный путь в гостиницу превратился в настоящую пытку. Всю дорогу «усатый нянь» сверлил меня подозрительными взглядами и противно нудел, что я «нахватался в этой Казани всякой пошлятины, с такими нелепыми комбинациями место тебе не на ринге, а в цирке, и нечего из себя строить Влада Цзю».

До какого-то момента я предпочитал не спорить, но за последнюю фразу поневоле зацепился:

— Какой ещё Влад Цзю?

— Ещё раз так пошутишь, я тебя точно к доктору отведу, и никакие уговоры не помогут! — тут же взвился вздорный старик. — Тот Влад Цзю, который действующий чемпион Союза в первом полусреднем весе! Тот Влад Цзю, с которым вы вчера зубоскалили в раздевалке!

— Ах, этот Влад, — мало что понял я, но предпочёл не злить своего и без того раскрасневшегося наставника. — Ты это, Василич, не волнуйся! Говорят, нервные клетки не восстанавливаются.

— Похохми мне ещё, — взбрыкнул напоследок Колыванов, и, наконец, заткнулся.

Остаток пути я раздумывал, куда же всё-таки угодил. Это явно был СССР, 1991 год, но ведь Цзю носил имя Костя, а никак не Влад. В этом я был полностью уверен. Но что тогда? Какой-то другой мир? Параллельная вселенная?

Так толком и не придя ни к какому выводу, я, в конце концов, добрался до гостиницы, где после ужина Колыванов забрал из моего номера телефон, громогласно заявив, что «сегодня надо отдыхать, а не куролесить с проститутками, раскудрит твою через коромысло».

Глава 4

Солнечным днём пятого февраля 1991 года мастер спорта СССР Михаил Тумикян, г. Ереван, после первого раунда полуфинального поединка тяжело плюхнулся на загодя подставленный секундантом стул.

— Я тебе все два дня последних говорил, что он не так прост! — тут же накинулся на боксёра его наставник, опытный Зураб Матинян. — А ты заладил: КМС, КМС! Получил, бл…?! Получил?!