ЛЕВША

Матинян остервенело замахал полотенцем. — Соберись, Миша! Христом Богом тебя прошу, соберись! Клинчуй, если надо, но добудь эту победу, иначе не видать нам заграницы, как своих ушей!

Слушая наставника, Тумикян лишь угрюмо сопел. «Победи, ага. Тут бы выжить сначала. Откуда ты только взялся, Калитенко?».

В это же время в противоположном углу ринга светящийся от самодовольства «усатый нянь» лил мне в уши свой елей:

— Вот что значит начал к советам тренера прислушиваться, Дима! Вот что значит отдохнул нормально, раскудрит твою через коромысло! Никаких тебе гулящих девок, и дело в шляпе!

— Ди-и-и-м-а-а-а! Ди-и-и-и-м-а-а! — заставив меня улыбнуться, раздались именно в этот момент громкие крики поддержки от Динары и её подруг, традиционно занявших места в зрительном зале. Василич, будто отведав кислющий лимон, скривил свою физиономию, после чего начал доносить до меня «ценные» замечания по тактике на второй раунд. С трудом вытерпев его нудёж, я через десяток секунд проворно вскочил на ноги и радостно заспешил подальше от него и навстречу уныло приближающемуся Тумикяну. Начался второй раунд.

Впрочем, внешний вид мастера из Еревана лишь вводил окружающих в заблуждение — настроен он был решительно и сразу после гонга вновь предпринял попытку атаковать меня серией ударов, как неоднократно делал в первом отрезке поединка. Закончилось всё по схожему сценарию: легко разорвав для начала дистанцию и дав ему возможность впустую помахать руками, я переиграл оппонента «на ногах», сместился вправо от него и наградил Тумикяна очередной «двойкой» в голову.

— Да начнёшь ты сегодня нормально боксировать или нэ-эт? — с акцентом прокричал моему сопернику кто-то из зрительских рядов под оханье и аханье остальной публики.

— Ты глянь, Калитенко как прибавил в последнее время… — донёсся до меня через секунду интересный обрывок разговора со стороны важных дядек в красных тренировочных костюмах с надписью «СССР» на спине, которых я приметил, когда ещё входил в зал.

Я, тем временем, сменил стойку на левостороннюю и подмигнул Тумикяну: давай, дескать, попробуем так, для разнообразия. Тот, однако, явно пал духом и теперь подчёркнуто осторожно, если не боязливо, кружил вокруг меня, занявшего центр ринга, лишь изредка пытаясь выбрасывать в мою сторону медленные как медитирующая черепаха джебы.

Так и не дождавшись в следующие две минуты от оппонента активности, я резко сблизился с ним и провёл несколько атак, заставив ереванского мастера судорожно отступить к канатам. Гонг об окончании раунда совпал с очередным чистым попаданием в голову Тумикяна, который после этого с трудом поплёлся в свой угол.

Не менее обречённо в противоположную сторону отправился и я, и ожидания меня не обманули.

— Что это такое? — накинулся на меня Колыванов, стоило мне только присесть. — Руководство сборной здесь, представители Минспорта тоже! Что ты им показываешь? Что за обезьяньи ужимки, я тебя спрашиваю?

— Василич, не учи меня боксировать! — не сдержался я. — Мы побеждаем, так чего ещё тебе надо?

«Усатый нянь» тут же надулся, будто воздушный шар, готовый улететь в небеса, но, к счастью, не решился орать, как оглашенный.

— Умный стал… — буркнул он только, после чего замолчал и лишь обмахивал меня полотенцем, словно задавшись целью обеспечить мне простуду на день финального поединка. Вскоре я вскочил со стула и направился к центру ринга, но перед этим по-дружески несильно ткнул вздорного старика перчаткой в бок.

— Давай, Дима! — напутствовал меня разом подобревший «нянь», и я-таки дал. В третьем и заключительном раунде полуфинала мастер спорта Тумикян за три минуты, превратившиеся для него в вечность, успел обтереть своей потной майкой все углы ринга. Действия его сводились лишь к постоянным попыткам клинчевать, мною легко пресекаемым резкими отходами то назад, то в стороны.

В довершение я хорошо попал ему в печень, после чего армянский боксёр привстал на одно колено, и судья в ринге под визг зрителей открыл счёт. Впрочем, Тумикян был не робкого десятка и смог-таки подняться, но лишь затем, чтобы услышать гонг об окончании поединка.

— Ди-и-и-ма! Ди-и-и-ма! — тут же заскандировали девчонки, к которым присоединились и другие болельщики. Я по традиции легонько поклонился зрителям и отправился к улыбающемуся во весь рот Василичу, забывшему хотя бы ненадолго о своих нравоучениях.

После того, как меня объявили победителем поединка, и я пожал руки своему сопернику и его грустному тренеру, мы с Колывановым, светившимся, словно новогодняя гирлянда, спустились в зал, где к нам шустро приблизилась та самая группа важных дядечек, которую я приметил перед боем.

— Не вздумай хамить… — шепнул мне «нянь» и кинулся навстречу начальству. «Зачем бы мне хамить», — только и успел подумать я, после чего наткнулся на откровенно враждебный взгляд одного из приближающихся функционеров. Сразу захотелось заехать ему по физиономии, но для начала неплохо было уточнить, кто это вообще такой. Остальные чиновники, впрочем, смотрели на меня с любопытством и, скорее, дружелюбно.