Левый берег Стикса

Варшава встретила Краснова проливным дождем и мутным, туманным рассветом. Пока джет выруливал на место стоянки, от терминала к нему подлетела машина VIP-службы и молодая шатенка в форме LOT на превосходном английском пригласила Краснова сесть в салон. В зале для VIP-персон, после мгновенного и необременительного паспортного контроля, к Краснову подошел молодой, коренастый мужчина в легком, расстегнутом плаще поверх темно-синего костюма, и протянул руку для пожатия.

— Здравствуйте, Кирилл. Я Томаш. Наши общие друзья просили вам помочь.

— Здравствуйте, Томаш. Дитер говорил мне о вас. Спасибо. Куда идти?

— За мной.

В его русском был слышен характерный «шипящий» акцент. Лет ему было до сорока, точнее Костя определить не мог. Короткая стрижка, стильная, строгая одежда, дорогие туфли. Для клерка — слишком шикарно. Для бандита или контрабандиста — чересчур стильно. За лицо сразу не зацепишься — обращали на себя внимание только серые, глубоко посаженные глаза под густыми, срастающимися к переносице, бровями. Между бровями лежала глубокая складка, из-за чего вид у Томаша был насупленный, и, мягко говоря, не очень дружелюбный.

Они молча дошли до стоянки под терминалом, и Томаш жестом пригласил Краснова сесть в свою машину — ухоженную, блестящую красными полированными боками, «альфу». Мотор заурчал, и машина выкатилась под струи майского ливня. На несколько секунд Томаш приоткрыл окно, расплачиваясь со служителем на выезде и на Костю пахнуло сырой утренней свежестью улицы.

— Мы едем к границе, — сказал Томаш, добавляя газа. — Кофе выпьем по дороге, на заправке. Времени нет. Нам надо успеть пересечь вашу границу до пересменки. Я могу говорить и со следующей сменой, но этой уже заплачено.

— Давай на «ты», — сказал Костя.

Томаш пожал плечами.

— Давай. Без проблемы. Скажи куда ехать после границы? Дитер сказал, по Варшавке.

— Да. Карта есть?

— Возьми в поемничке.

Карта, действительно, оказалась в бардачке.

— Смотри, это здесь. — Костя включил потолочную лампу.

Томаш скосил глаза, приглядываясь.

— Шесть часов от границы. Могу ошибаться на полчаса в любую сторону.

Они замолчали. «Альфа» вырвалась на магистраль. Несмотря на мокрый асфальт, Томаш ехал очень быстро. Гораздо быстрее, чем установленный лимит скорости. Дворники не успевали смахивать с лобового стекла потоки воды. В салоне было тепло, и Краснов почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Он пару раз «клюнул» носом, виновато глянул на спутника, но потом, тепло и мурлыкание радио все же одолели его, и он провалился в дрему, глубокую и тяжелую, без сновидений.

Томаш растолкал его уже на границе. От долгого пребывания в неудобной позе, шея у Краснова затекла, он неуклюже мотал головой и тер затылок ладонью.

Польские таможенник и пограничник знали Томаша очень хорошо. Вся процедура перехода не заняла много времени. Щелкнула дважды никелированная печатка, оставляя на листах паспортов отметку о пересечении границы Речи Посполитой, поднялась полосатая планка шлагбаума. «Альфа» скользнула под него и, через несколько минут, они с готовыми к проверке паспортами уже подъезжали к украинскому пропускному пункту.

Тут встреча была не такой дружелюбной. Сержант-пограничник попросил их выйти их машины, ушел куда-то с их паспортами, и вернулся уже со старшим, который, судя по улыбке, был в курсе дела. Томаш разулыбался в ответ, они обменялись рукопожатием. Сержант, семеня, бросился в будку и почти сразу выскочил обратно, со счастливым выражением на лице и отштампованными въездными визами паспортами, в руках. Старший взглянул на документы одним глазом и, заметив необычный паспорт Краснова, объявил, что для граждан Панамы виза платная. Уловив подтверждающий, едва заметный наклон головы Томаша, Краснов вручил пограничнику стодолларовую бумажку и категорически отказался от квитанции.

Он уже заготовил ответ на вопрос о своем русском происхождении, но зеленая банкнота так обрадовала служивого, что Костин русский, в который он примешал легкий акцент человека давно не говорившего на родном языке, остался без внимания. С таможенниками было еще проще.