Левый берег Стикса

С минуту они сидели молча, прихлебывая жгучую янтарную жидкость, и глядя друг на друга. Взгляд у герра Штайнца был непривычный, оценивающий. Он словно впервые видел Краснова.

— Так, — сказал Дитер, наклоняясь вперед. — Девять убитых. Двенадцать раненых. Трое в тяжелом состоянии. По сообщениям полиции — один боевик опознан. Тот, кто стрелял в тебя в туалете. Его искали по всей Европе уже три года. Бывший офицер КГБ СССР, подполковник Вадим Перхуров. Семь заказных убийств.

Двое, стрелявшие в зале, опознаны предположительно. Один — бывший военный, второй, возможно, принадлежит к украинской преступной группировке Черного. Те, кто были на дороге — бывшие военные. А теперь, скажи, пожалуйста, друг мой, что происходит на самом деле? Только не надо сказочек про самодеятельность твоего шефа безопасности! Кому и на какую мозоль ты действительнонаступил?

В первый момент Краснов не понял, что не так в словах Штайнца. И, лишь через несколько секунд, сообразил и не сдержал возглас удивления.

— Дитер! Твой акцент?

— Если хочешь, то можно с ним. Но без него, все-таки, лучше?

— Какого черта…

— Это я должен орать: «Какого черта?!!» Костя, мы знаем друг друга четыре года. Я был уверен, что знаю о тебе и о вашем банке все. У меня работа такая, знать все. Скажи, ради Бога, куда ты вляпался? Ну, чего ты смотришь на меня круглыми глазами? Что, твои СБУшники не говорили тебе, что я работал в спецслужбах?

— Ну, знаешь ли, Дитер…

— Я всю свою взрослую жизнь занимался Восточным блоком. Я и на должность в банке попал, как спец по славянским вопросам. Ты что, думаешь, что вас не боятся? Как боялись, так и боятся. Не будь наивным. Вы для нас не terra incognita, вы — чума.

— А ты, значит, эпидемиолог?

— Послушай, Краснов, сейчас речь не обо мне. И не о политике в наших взаимоотношениях. Я для тебя был банкир. Немец. Твой приятель. Партнер, наконец. Я что, исповедоваться тебе обязан? Да, я хорошо говорю по-русски, лучше, чем показывал. Я действительно — банкир. По образованию. А вот кто такой ты? И что будет дальше?

— Дитер, я клянусь тебе, что не знаю, что происходит. Днем я сказал тебе все. Я не лгал.

— Вопрос в том, говорил ли ты всю правду. Ты хоть понимаешь, что твой шеф безопасности никто. Сошка. Пешка. Ноль. Что бы организовать такое, как сегодня, надо обладать ресурсом. В разных странах. В разное время. Профессионалы достаточного уровня, действующие синхронно осуществляют ряд силовыхакций. Захват заложников, похищение, попытка похищения, убийства. Вывод сделаешь сам? Или объяснить?

— Дитер, я, действительно, банкир. Не разведчик, не контрразведчик. Не бандит, в конце концов. Если ты понимаешь больше меня, — Костя почти сорвался на крик, — так объясни мне, что, на хрен, происходит?

Дитер щелкнул зажигалкой и прикурил, потом толкнул сигареты и зажигалку по поверхности стола, по направлению к Краснову.

— Сейчас, — сказал он, — я попробую изложить тебе свои предположения. Это всего лишь предположения. Но все же лучше, чем ничего. А потом мы вместе постараемся понять, в чем, собственно говоря, дело. Договорились?

— Да.

— Мне кажется, что против твоего банка, его хозяев и тебя, как совладельца и управляющего, проводится хорошо продуманная операция. И это не частные выходки, а разработка соответствующих служб. С большими возможностями, широкими полномочиями и неограниченными, в разумных пределах, ресурсами. Такие акции — редкость. Дорого, хлопотно, грозит международными конфликтами. Нужно быть очень заинтересованными в результатах, чтобы санкционировать подобное. Сорок миллионов долларов — хороший куш для кого угодно. Но не для структуры, решающей действительно большие задачи. Это не результат для масштабной акции. Это всего лишь деньги. Я понятно излагаю?

— Куда уж понятнее…

— Сила, затевающая такую игру, должна быть очень заинтересована в перспективе, а не сиюминутном выигрыше. Теперь давай разберемся, что это за сила и чего она добивается. Это не исповедь, Костя, но настоятельно рекомендую тебе отнестись к разговору серьёзно. У них твоя семья и от наших с тобой выводов зависят дальнейшие действия. А от наших дальнейших действий зависит жизнь твоей семьи. И, как ты видел, жизни других людей. Если бы сегодня днем мы понимали, с чем столкнемся, многие из тех, кто сейчас лежит в городском морге, были бы живы.

— Дитер, можешь мне верить или не верить, дело твое, но, и днем, и сейчас, я не имел и не имею намерений скрывать от тебя хоть что-нибудь.

— Хотелось бы верить, Костя. Но, пока — не могу. Давай начнем сначала.

— Давай, — согласился Краснов.