Левый берег Стикса

Сопровождавшая его охрана открыла ответный огонь по наемным убийцам, чем спасла жизнь многим, находившимся в этот момент в зале ресторана. Нападавшие были убиты. Как сообщил наш источник в полицейском управлении, убийцы опознаны и принадлежат…

— Ну и? — сказал Краснов, успевший оправиться от неожиданности, отворачиваясь от телеэкрана. — И что Франц предъявит им вместо моего тела?

— Найдет, что, — Дитер открыл ящик стола. — Время мы выиграем, это точно. А больше нам сейчас и не нужно. Вот, держи.… Знакомься, Звягинцев Кирилл Николаевич, шестидесятого года рождения, гражданин Панамы. Паспорт выдан в прошлом году, в июле.

Костя открыл паспорт и увидел свою вчерашнюю фотографию, но уже не удивился. Запас эмоций на сегодня явно иссяк.

— Паспорт настоящий, — продолжил Штайнц, — в стоп-листах не значится, в реестрах присутствует.

— Сколько это стоило?

— Об этом поговорим позже. Если будет возможность. У меня есть заполненный бланк на твою жену. С фотографией, правда, проблема, но это Томаш решит на месте. Дети вписаны в оба паспорта. Кредитные карты…

— Дитер, я могу задать тебе неудобный вопрос? — спросил Краснов.

— Спрашивай.

— На кой черт тебе это нужно?

— Что?

— Ты влазишь в неприятности, тратишь кучу денег на документы, задействуешь связи, которые, как я понимаю, трогают не каждый день. Твои люди, явно с боевым прошлым, рискуют из-за меня жизнью и устраивают пальбу в людных местах. Знаешь, что-то не складывается. Или у меня не хватает воображения. Да, понятно, мы приятели, мы несколько лет работаем вместе. Мы оказывали друг другу услуги личного характера, но это были, — он задумался, подбирая слово, — ну, просто услуги, не более. Вот поэтому я и спрашиваю тебя, дружище, на кой черт тебе все это нужно?

— Хороший вопрос, — заметил Штайнц, вновь опускаясь в кресло. — Может быть не своевременный, ты чуть опоздал, но, несомненно, хороший.

— Это ответ?

— Нет, нет, почему же… Я, пожалуй, отвечу. До настоящего момента это был просто деловой расчет. Ну, конечно, под соусом личных симпатий.

— И в чем же расчет?

— Я думаю, что ты поймешь. Как ты теперь знаешь, я в этом бизнесе человек не случайный…

— Настолько не случайный, что я даже не знаю, действительно ли тебя зовут Дитер Штайнц.

— Логично. Но могу тебя успокоить. Меня действительно зовут Дитер Штайнц. Я не утверждаю, что всегда откликался только на эту фамилию, но мама называла меня именно так. За пару лет до того момента, когда рухнул Союз, аналитики вполне конкретно это предсказывали. Правда в то, что это произойдет быстро, никто не верил, но это уже лишние подробности.

Даже накануне переговоров Коля и Горбачева я не верил в то, что Горби отдаст нам ГДР. Никто не верил. Наши источники говорили, что в его планы не входило радикальноменять существующее положение вещей. Но, на наше счастье, мы готовились. И когда он вдруг сдал позиции, мы поняли, что империя рухнет. Это был не симптом, Костя. Это был знак. Стопроцентно осязаемый и надежный. А что такое крушение империи? Это десятки амбициозных осколков, каждый из которых уверен, что именно он наследник ушедшего величия. Это ненависть между вчерашними братьями. Это разгул преступности. Но, что касается моей службы, это, прежде всего, больные экономики этих осколков, которые бросаются во все стороны, в поисках дешевых ресурсов и настоящих денег. Именно они представляют опасность, если за ними не приглядывать. Они заразны, как грипп, аморальны, по сути, и, очень привлекательны для всех неосторожных, возможностью быстрого обогащения.И вот появляешься ты, со своими грандиозными проектами, с грамотно выстроенной системой. Настроенной не на воровство, прости, не только на воровство, так будет точнее, а и на реальную работу.

Не думай, это не лесть. Ко мне приходили очень многие. Не тысячи, конечно, врать не буду, но сотня-другая наберется. Среди них были разные, были и похожие на тебя. Но абсолютное большинство — воры. Обычные воры. Они приходили с одной мыслью. Вот, вот он, механизм, для того чтобы украсть денег. Вот она — прачечная!

— Ты идеалист, Дитер, как оказалось, — грустно сказал Краснов. — И как мне не неприятно тебя огорчать…

— Так, так, так… — перебил Штайнц. — Я кто угодно, но не идеалист. Ты хочешь сказать, что ты тоже любишь деньги и тоже их моешь. Но ты знаешь, что деньги пахнут. Ты не станешь строить схему, чтобы отмыть колумбийские деньги. Ты не станешь мыть деньги от торговли оружием. Если будешь знать об этом, конечно. Если порыться, то в трафике любого банка, и нашего, в том числе, есть наркоденьги. Но разница в том, что ты не создавал банк специально для этого. А то, что ты помогаешь своим хозяевам и другим вашим бизнесменам уходить от налогов — тоже мне, открыл Америку. Я что, не знаю твои движения по коррсчетам? Не смеши. Мне все равно не смешно.

Я, майн фройнд, тоже люблю деньги. Все любят деньги. А если кто скажет тебе другое, ты ему не верь. Просто все их любят с разной силой. И не все знают, что с ними делать. А большинство не знает, где их взять. Как заработать.

Он опять ухватил себя за нос.