Лежачая больная

Дама, вступившая в комнату, действительно отличалась рубенсовской пышностью форм. Она была одета с большим вкусом — пальто с меховой оторочкой цвета, который, кажется, именуют кобальтово-синим, и шляпа с пером, довольно кокетливо сидящая на золотисто-каштановых тициановских волосах скорее искусственного, нежели природного происхождения. Я счел, что ей около пятидесяти. Ее лицо хранило следы былой красоты, которой она, видимо, когда-то весьма гордилась.

Ее спутник был тощий и подвижный субъект с быстрыми темными глазами и нафабренными усами. Сняв шляпу, он обнажил прилизанную темную шевелюру.

— Как любезно с вашей стороны, мистер Холмс, что вы согласились меня принять, — с большой сердечностью произнесла дама. — Меня зовут Мейбл Бертрам. Позвольте представить вам мистера Астона Плаша.

Мы обменялись поклонами, а затем, держась на расстоянии, Холмс предложил гостям занять кресла у камина. Мистер Плаш предпочел встать спиной к окну, так что мы, можно сказать, различали только его силуэт.

— Подвиньте кресло поближе к огню, миссис Бертрам, — вкрадчиво призвал мой друг. — Я вижу, вы дрожите. На улице ненастная погода.

— Меня заставляет дрожать не холод, а тревога[4]. Я не могу разрешить одну загадку. — Она умоляюще посмотрела ему в лицо. — Вы моя последняя надежда, мистер Холмс.

— Бог ты мой!

Окинув ее быстрым пытливым взглядом, он откинулся в кресле, домиком сложив пальцы перед грудью, укрытой потрепанным бархатом домашней куртки, и изучая лицо гостьи сквозь щелочки прищуренных глаз, едва видимых из-под тяжелых век.

— В вашей записке вы упомянули, что беспокоитесь за благополучие кого-то из вашей родни. Прошу вас, расскажите подробнее.

— Если быть точной, речь о моей матери. Я — старшая дочь сэра Уильяма Эбернетти от его первого брака. После смерти моей матери он женился на мисс Элис Пембертон, даме примерно десятью годами старше меня. От этого второго брака у него родилась дочь Сабина, а уже после его смерти — сын Чарльз. Возможно, вас удивит, что я так тревожусь за мачеху, когда у нее имеются двое собственных детей, но мы с ней так близки по возрасту и всегда поддерживали самые теплые отношения. До недавних пор.

— Какие же события вызвали охлаждение между вами?

— Никакие! — выпалила дама. Впрочем, вскоре она взяла себя в руки и продолжала: — В этом смысле не случилось ничего, о чем я бы знала. Ни ссоры, ни обмена резкостями. И тем не менее Чарльз и Сабина поставили меня в известность, что она отказывается меня видеть. Должна прибавить, что леди Эбернетти тяжело больна. Мой единокровный брат не женат, а сестра не замужем, и оба они проживают вместе с матерью на Гровнер-сквер.

Холмс едва заметно приподнял брови. Похоже, он начинал скучать, но упоминание аристократического района заставило его немного оживиться. Однако он пробормотал лишь:

— Увы, не представляю, чем я могу вам помочь. Вы сами сказали, что не приходитесь дочерью этой даме, а значит, не вправе и притязать на ее приязнь. Она вольна принимать вас или не принимать — как ей заблагорассудится. Ее дети, несомненно, просто исполняют ее распоряжения.

— Заклинаю, выслушайте меня. — Мейбл Бертрам отложила муфту и свела вместе беспокойные ладони. — Не только меня перестали пускать к ней на порог. Моя мачеха долгие годы страдает от болезни легких, и ее постоянно посещал врач. Представьте же мой ужас, когда я узнала, что доктор Ройс Майлз больше не является к леди Эбернетти — ее сын Чарльз потребовал, чтобы он прекратил эти врачебные визиты. И это после того, как доктор столько лет оказывал ей профессиональную помощь. — Ее нижняя губа задрожала. — Мистер Холмс, я опасаюсь за жизнь мачехи.

Мой друг нахмурился:

— У вас есть основания считать, будто ваши единокровные брат и сестра испытывают по отношению к своей матери что-то кроме самой нежной привязанности?

Мейбл Бертрам деликатно кашлянула в кружевной платочек.

— У моей мачехи есть множество превосходных черт, мистер Холмс. Однако, полагаю, я не погрешу против истины, если скажу, что к своим детям она относится чрезвычайно жестоко. Никогда и речи не заходило о том, чтобы Чарльз женился или Сабина вышла замуж. Гнев и нетерпимость их матери отвратили всех поклонников дочери и приятельниц сына. Элис предпочитает, чтобы дети оставались всецело в ее распоряжении. В их доме принято, чтобы сын и дочь всегда находились где-то поблизости. К тому же Элис всегда расставалась с деньгами весьма неохотно, а теперь я узнала, что Сабина разгуливает в новых платьях, а Чарльз вступил в общество актеров-любителей «Огни рампы».

— Вот это да! — вскричал Холмс с благодушным удивлением.

— Мистер Холмс, боюсь, моя мачеха больше не имеет влияния на своих детей.

— Разве это так уж плохо? — негромко заметил мой друг. — Их прегрешения, кажется, довольно невинны. — Он вдруг устремил пронзительный взгляд на ее спутника: — Мистер Астон Плаш, а в каком качестве вы сопровождаете миссис Бертрам?

Поколебавшись, наш гость ответил:

— В качестве юридического консультанта миссис Бертрам, а также в качестве ее друга.

— Значит, вы адвокат?