Лежачая больная

— Мистер Плаш занимался имуществом моего покойного мужа, а до этого — его деловыми предприятиями, — вмешалась миссис Бертрам. — Он оказал мне любезность, согласившись представлять мои интересы в этом деле.

— Я всего лишь написал ряд писем, выражая в них озабоченность от лица миссис Бертрам и настаивая, чтобы ей предоставили доступ к мачехе. В остальном мои руки связаны. Законного способа добиться разрешения попасть в дом на Гровнер-сквер для нас не существует. А если мы попытаемся проникнуть туда силой, Эбернетти будут иметь полное право вызвать полицию.

— Хотя я все-таки проникла в этот дом через черный ход в первый же день, когда мне отказали в посещениях, — призналась миссис Бертрам, слегка зардевшись.

— Но вы не сказали мне… — начал адвокат раздраженно.

— Дорогой мой, это было унизительно. Меня буквально вытолкал дворецкий. Чарльз и Сабина восприняли мой визит с не свойственной им враждебностью. Возможно, потому что я стала свидетельницей их небрежного отношения к собственной матери.

— Вот как? И в чем оно проявлялось? — Холмс устремил на нее внимательный взор.

— Обычно каждое утро леди Эбернетти подавали булочку с петрушечным маслом. Очевидно, кухарка приготовила поднос с завтраком, но в полдень булочка все еще лежала на столе, и петрушка довольно глубоко погрузилась в растаявшее масло. А Элис всегда была так требовательна и разборчива во всем, что касается кухни…

— А когда состоялся этот ваш визит? — прервал ее Холмс.

— В августе, первого числа.

— И с тех пор вы не видели леди Эбернетти. — Он снова перевел взгляд на Астона Плаша. — Вы получили какой-то ответ на ваши послания?

— Два письма, по одному от каждого из детей. Оба ответа составлены в сходных выражениях, в обоих подтверждается, что их мать больше не желает общаться с миссис Бертрам и что нет причин волноваться о здоровье леди Эбернетти. И не соблаговолит ли миссис Бертрам отказаться от попыток изменить создавшееся положение?

Мой друг посмотрел миссис Бертрам в лицо.

— Но вам кажется, что вы не можете так поступить…

Дама наклонилась вперед.

— Видимо, я должна с вами поделиться самыми жуткими моими опасениями. Может быть, вы сочтете, что я нахожусь во власти каких-то фантазий или даже истерии, но я боюсь, что моя мачеха подверглась насилию. Вам стоит только сказать, что это не так, мистер Холмс, и я больше никогда не стану вторгаться в их жизнь.

— Кроме того, речь идет и о доверенности на управление имуществом, — вставил Плаш.

— Ее получил сын?

— Вероятнее всего, да.

Несколько минут мой друг молчал, закрыв глаза, а дама не сводила с него молящего взора. Стоя позади ее кресла, мистер Астон Плаш беспокойно переступал с ноги на ногу.

Когда Шерлок Холмс принимал решение взяться за то или иное расследование, его движения часто становились довольно порывистыми. Так произошло и на сей раз. Он резко вскочил с кресла.

— Я готов вам помочь и займусь этим делом, — объявил он.

— Ах, мистер Холмс, я отблагодарю вас со всей возможной признательностью.

— И щедростью. — Мистер Плаш шагнул вперед, чтобы помочь своей клиентке встать с кресла.

Она быстро взглянула на него, прежде чем опустить вуаль.

— Надеюсь, я кое-что сообщу вам в течение ближайшей недели. Ватсон, проводите.

— А как вы будете?.. — робко начала она.

— Свои методы я предпочитаю держать в секрете. Всего вам доброго, — попрощался он, обрывая разговор.

Я сопроводил пару к выходу, а вернувшись, обнаружил, что Холмс набивает трубку содержимым кисета, который он держал в старой турецкой туфле на каминной полке[5].

— Ну, какого вы мнения обо всем этом, Ватсон? — спросил он с улыбкой.

— В этой истории чувствуется что-то кричаще безвкусное. Хотя, конечно, леди тревожится искренне.

Мой друг негромко рассмеялся.

— Вот одно из ваших самых драгоценных качеств, Ватсон: вы всегда наивно полагаете, что люди по своей природе хороши.

Признаться, меня несколько задело циничное замечание моего друга.

— А вы о ней что думаете?

— Перед нами склонная к театральным эффектам, еще привлекательная женщина, знающая, как использовать свои чары. Вы обратили внимание, какое кресло она выбрала? Она села спиной к окну, подальше от дневного света, потому что пламя в камине выгодно оттеняет ее черты.

— Вероятно, она просто не хотела пачкать платье трубочной золой, которая довольно откровенно рассыпана на сиденье вашего кресла, — парировал я.

— Браво! — одобрил мой друг. — А какое впечатление сложилось у вас о ее молчаливом спутнике?

— О мистере Астоне Плаше? Меня удивило, что адвокат вообще вмешивается в семейные неурядицы.

— Согласен. Мне кажется, у него здесь, что называется, личная заинтересованность. Вы заметили, где он встал, Ватсон?

— Позади ее кресла, явно выражая готовность защищать ее.