Лезвие страха

Барон-Погонщик — (Джассгур Борбо) — мифический персонаж из официальной религии Лаоры. Помощник Джайллара Идущего Следом, заведующий пыточными в Геастенуре, Мире Хаоса. Впервые выведен как персонаж легенды о Девяти Святых, вошедшей в позднюю редакцию Книги Возвышения. По преданию, именно Джассгур Борбо вместе со своей женой Диэррой Примой (Костлявой Старухой) приходит к умирающему грешнику, чтобы забрать его в Геастенуру, где и превратить в свинью.

Риз Томас Сатоний «История Изумрудного трона. Дополнение: термины, комментарии и реляции» 2-е издание, Тич и Сыновья, 1936 г. НИ, Маэнна.

— Жрать-то как охота… — Сивый привалился спиной к стене, достал из-за пазухи тряпку и принялся оттирать потемневшее от крови лезвие меча. Рядом, тяжело дыша, присел Людоед.

— Жрать-то? На вот, пожри… — Он вытащил из кожаной сумки на поясе сухарь и протянул Сивому. Сивый откусил кусок, прожевал и вернул оставшееся.

— Сами лопайте, господин лейтенант. Неизвестно, сколько мы еще здесь проторчим.

— Скоро, рыбий глаз, скоро все кончится…

В полутемном зале мечники сбились у стены, подальше от разбитых окон, через которые с площади тянуло промозглой сыростью и дымом. Возле окон остались лишь несколько человек с арбалетами. Солдаты, изнуренные многодневными сражениями молча передавали друг другу бурдюки с вонючей водой и зябко дышали на замерзшие руки. За стенами шумел непрекращающийся дождь. Там, за пеленой дождя где-то вдали зычно перекликались люди, и было непонятно, то ли это враги, готовящиеся к штурму, то ли это бравые бирольцы из имперской бригады, отчаянным броском захватили две древние башни у противоположного конца площади.

Людоед оглядел заваленный трупами зал, и пробурчал:

— Мертвых… Того… Убрать надо. Там за коридором дырка в подвал есть, вот и надо сбросить.

Сивый устало кивнул, но с места не тронулся. Из кучи тел в самом центре зала донесся жуткий стон, один из монахов зашевелился, перевернулся на живот и вдруг пополз прямо на Сивого. Он полз, тряся окровавленной головой, на которой невозможно было различить черт лица, а за ним по полу тянулись сизые потроха. Сивый вскочил и одним ударом отделил голову монаха от тела. Обезглавленный труп рухнул, из перерубленной шеи толчками выплескивалась темная кровь.

Сивый с сожалением посмотрел на свой меч, поднял с пола тряпку и снова принялся отирать лезвие. Сидящий в угу молодой солдат вдруг зарыдал. Сивый покосился в его сторону, но промолчал. Людоед нехотя повернул голову и бросил сквозь зубы:

— Питер, заткнись…

Солдат зарыдал еще громче. Пряча лицо в ладонях он привалился боком к стене и уже не плакал, а выл по-звериному. Остальные мечники поторопились отойти от него подальше. Людоед скривился.

— Это война, сынок. Война, за которую государь наш император платит тебе деньги. Надо было оставаться в своей деревне, у мамки за пазухой, рядом с теплой сисей. Если не перестанешь выть, я самолично перережу тебе глотку… Вот так, так намного лучше, рыбий глаз…

Солдат перестал рыдать, он лишь всхлипывал и жался к стене. Сивый сплюнул себе под ноги и повернулся к Людоеду.

— Так вот, господин лейтенант… Дом-то мы отбили, а дальше что?

Солдаты повернули к командиру измученные лица. Сивый сунул меч в ножны и продолжил:

— Я так понимаю, что город мы расчистили… Ну, окромя ям этих и подземелий. Пожалуй, уже и рыцарям пора в бой вступать?

Людоед задумчиво почесал щетину и ответил:

— Площадь наша, бойцы. Завтра здесь будут «Призраки» и «Мантикоры». За ними придут осадные машины и остальные войска. Мы свою работу выполнили, рыбий глаз… Вот только эту ночь пережить бы… А с рассветом, глядишь — и пиво будет, и обозы, и каша горячая. Ночь только пережить, рыбий глаз…

Солдаты тяжело вздыхали и отводили глаза. Людоед осмотрел свой небольшой отряд и просипел:

— Умирать страшно, рыбий глаз. Страшно, вот так вот, под дождем и в дыму. Но вы все пришли сюда за той самой звонкой монетой, и все дали слово верности нашему Императору. И мы не умрем! Мы армельтинцы, гордость армии Императора. Мы будем резать, жечь и грызть, будем, если надо… А сейчас — спать. Этих вот только в яму покидаем — и спать. По очереди, по одному, вполглаза, змеи степей! И не дадим застать себя врасплох!

42