Лезвие власти (СИ)

Двурог мощно хлопнул хвостом по воде и заревел. Ук стиснул зубы и повалился на пол. Он злился на рыбаков, бросивших его здесь, на этих, вечно пьяных трусов и подлецов. Ук знал что только бантуйский гарпунер мог одолеть двурога. Но бантуйцы ушли, все как один. В одну ночь, ровно полнолуние назад. Они ушли тихо, побросав дома и скарб. Купцы, мореходы, лов­цы и гарпунеры. Все. Ук вспомнил, как его хозяин, толстый и неуклюжий аведжиец радовался тогда, и орал пьяный, о том. как он ненавидит это отребье. И вот теперь, некому прийти и прогнать двурога.

Ук, подавив очередной приступ голодной боли, перегнулся через ограждение и оглядел свет­леющий горизонт. Над горизонтом, в слабой дымке, появились какие-то смутные пятна, словно над самым морем ползла полоса темного тумана. Мальчишка долго всматривался вдаль, пока не заболели глаза. Потом, с тайной надеждой, посмотрел в сторону города. Лодки не было. Он сел на пол, и, закрыв лицо руками, заплакал. Так, в слезах, он и уснул.

Ему снились жареные на углях омары. Он разбивал камнем панцири и, обливаясь горячим со­ком, высасывал нежное мясо, заедая мягкими лепешками. С синего неба падали толстые зеле­ные листья салата, он подхватывал их и заталкивал в рот. Рядом сидела добрая мама, живая, с пушистыми черными волосами, развевающимися на ветру. Она гладила его мягкими руками по голове и что-то говорила...

Ук проснулся от нестерпимого голода. Он сидел, прижимая руки к животу, и качал лохматой головой, соображая, где он находится. В глаза ему бил яркий солнечный свет. Гулко хлестали об опору вышки волны. Со всех сторон доносилось хлопанье и странный скрип. Ук оцепенел, мгно­венно забыв о голоде. Он узнал эти звуки — это бились на ветру паруса, и скрипел такелаж. Ма­льчишка вскочил, с горящими от возбуждения глазами. И в нерешительности, замер...

Впереди, насколько хватало глаз чернели квадратными парусами огромные многовесельные ко­рабли. Ук резко повернулся и увидел, что город еще покрыт тяжелым утренним туманом. Он снова повернулся к приближающемуся флоту. Потом медленно, не сводя глаз с ближайшей, идущей прямо на вышку, галеры, Ук потянулся к языку ко­локола, и вцепился в него обеими руками, что есть силы. Тревожный гул понесся к спящему в тумане городу. Он звонил долго, с ужасом глядя, как галера приближается и разворачивается к нему бортом.

Пьяный рыбак выбрался из смрада таверны, в сырой, пропитанный запахом гниющих водоро­слей, туман. Остановившись, он долго вслушиваясь в далекие удары сторожевого колокола. По­том, шатаясь, вернулся к дверям таверны, просунул внутрь голову и заорал, перекрикивая пья­ную песню:

—Эй! Вы там... Подымайте свои задницы... Мальчишка звонит в колокол, наконец-то тварь убралась... Надо выводить фелюги, сегодня будем с рыбой, мать её...

Таверна задрожала от громких возгласов. Рыбаки, один за другим, выбирались в туман. Колокол звонил не переставая.

—Чтой-то он раззвонился, рыбий хвост… — Хозяин завода, толстый бородач весь покрытыйбагровыми лишаями, позвякивая золотыми браслетами, обратился к капитану фелюги:

—Если рыбы будет много, дашь мальчишке пару монет...

Капитан молча кивнул и сбросил за борт носком сапога вонючую раковину. Колокол ударил еще раз и умолк.

Сирота Ук смотрелневидя­щими глазами на развевающиеся в голубом небе черные флаги, пригвожденный к столбу длинной стрелой с красным оперением.

99.

Король словно смерч разметал всадников вокруг себя и вырвался из боя. Из его окружения ос­талась лишь горстка рыцарей. Прикрывая короля, они продолжали неравную битву. Отовсюду наседали аведжийские всадники. Венцель приподнялся на стременах и увидел, что в его сто­рону, прорубая себе дорогу топором, прорывается Итен. Панцирь молодого генерала был весь иссечен, по лицу его стекала кровь. Король взмахнул длинным мечом, пришпорил оленя и бро­сился в самую гущу боя, на встречу рифлерцу. Его капитаны гвардии, прикрываясь щитами, отражали боковые атаки, тесня огромными, закованными в сталь оленями аведжийских всад­ников Венцель проткнул мечом рыцаря перед собой, освобождая дорогу генералу, и бросил оле­ня вправо, сминая вооруженных крючьями солдат. Итен, прикрываясь щитом, заорал, стараясь перекричать шум боя:

—Мы разбиты. Ваше Величество! Рифлерцев вырезали всех... Ополчение выдержало три ата­ки и полегло... Рифдольцам в тыл ударила конница, маркиз Им-Крейц предал вас... Он отвел свои войска в лес... С запада сюда прорывается атаман Кнут, он ведет оставшихся рифдольцев...

Король на глазах Итена вдруг обмяк, и выронив меч, ткнулся шлемом в загривок оленя. Из спины его торчали две стрелы. Генерал перегнулся через седло и подхватил Венцеля одной ру­кой, не давая упасть.

—Стрелы... — Король поднял голову, изо рта его толчками шла кровь.

—Что? — Итен не расслышал. Он старался, сдерживая шпорами коня, выровнять короля в седле.

—Стрелы сломай... — Прохрипел Венцель, глаза его закатывались.

Итен одну за другой, сло­мал стрелы и, поддерживая короля, заорал гвардейцам:

—Проход! Сделайте нам проход! Король ранен!