Лезвие власти (СИ)

— Передай господину цирюльнику, что его брат открыл торговлю сукном, прямо у дома градоначальника в городе Маэнна, и приглашает его в долю... Запомнил?

Мальчишка закивал головой и прижимая к груди монету, побежал, насвистывая, к городку. Аттон вытащил из мешочка бумаги, внимательно просмотрел их и улыбнулся. Потом поднял голову и оглядел хмурое осеннее небо. Нужно было торопиться.

Форелнский тракт заполняли крестьянские и купеческие повозки. Холодная осень подгоняла людей промозглым ветром и на разбитом тракте возникали ссоры и драки. Аттон спешил прое­хать сцепившиеся колесами телеги, вокруг которых, в грязи и навозе, обильно покрывающих дорогу, барахтались выясняющие отношения караванщики. Порой тракт перекрывали беско­нечные стада овец и коров, и тогда приходилось пробираться краем, сквозь густой мокрый под­лесок. Двигаться в одиночку было намного быстрее, а полученные от цирюльника бумаги существенно облегчали продвижение, когда приходилось натыкаться на разъезды бадбольской дружины. Имея на руках торговые поручения в банк Сигизмунда Монтессы, подписанные са­мим герцогом, можно было, не опасаясь продвигаться до самых границ с Прассией. К вечеру, Аттон, разогнав кнутом стадо худых, грязных овец, заполонивших дорогу, а заодно и треснув по зубам здоровенного пастуха, выбрался к небольшой деревеньке и сразу же наткну­лся на постоялый двор. Почистив и накормив коня, он вошел в мрачный, закопченный зал, и с блаженством вдохнул запах готовящейся пищи. Он не ел толком уже так много времени, что перестал даже обращать внимание, на ноющую боль в животе.

— Великий Иллар! Зайчатины и побольше! И пива! И что там у вас еще есть...

Он швырнул пару медных колец в хозяина, и спихнув на пол какого-то замызганного бродягу, уселся за скособоченный грязный стол. Хозяин поймал на лету монеты и тут же бросился на кухню. Аттон внимательно осмотрел зал. Несколько крестьян и небогатых купцов спешно отводили глаза, а сидевший в углу здоровенный детина, по виду наемник, покосился на стояв­ший в рядом боевой топор. Один из пустующих столов и часть стены были залиты чем-то темным и вязким, по-видимому кровью. Крови было много, даже на потолке. Кое-где были видны следы тряпки, так, словно кто-то пытался навести порядок, но раздумал и бросил безнадежное занятие. Хозяин, плешивый и кривоногий, с огромным синяком на скуле, поставил перед Аттоном блюдо с дымящимся мясом и бадью с пивом. Аттон кивнул в сторону кровавых пятен:

— Что же это, у тебя милейший, не трактир, а бойня какая-то... Ты, что, подлец, барана здесь разделывал?

Хозяин беспокойно вращая глазами развел руки.

— Здеся, господин, вчерась душегубство страшное произошло...

— Душегубство, говоришь... Что же тут, пилой человека кромсали, что ли?

— Нет, господин. Пришел вчера странник, с тракта... По виду монашек, невысокий такой, щуплый, в балахоне... Рыбы, значиться, заказал — Хозяин опасливо покосился на огромный боевой нож, которым Аттон разделывал мясо. — А там, — он показал на залитый кровью стол, — си­дел господин купец Теуш Гонза, по кличке Пробка, шибко, значит, богатый купец. Сидел он там со своими ребятами, эти так, плюнуть только — вор на воре, зарезать за здрасьте могут. Пробка, он Пробка и есть. Как эти места проезжает — пьет, как джайлларский свин, упокой его грешную душу. Говорил, значит он много, это... Ну… Богохульствовал очень... Он, пьяный, стра­сть какой ругатель. Мы, это, девок своих попрятали, от греха подальше... Ну, он это, дал мне в морду, ну еще крестьянину Сычу рубаху порвал... А потом заметил монашка и говорит: «Же­лаю, значить, святой церкви своего пинка дать, под самую её святую задницу» И велит, значить, своим ребятам монашка хватать, чтобы при всех пинка ему отвесить. Ну и... — хозяин замолчал, потрогал здорово распухшую скулу и уставился на окровавленную стену.

— Что ну? — Аттон заинтересовался так, что даже перестал есть.

Трактирщик перевел взгляд на Аттона и беззвучно зашевелил губами.

— Ну? — повторил Аттон.

Трактирщик вздрогнул и забормотал:

— Ну пошли они хватать его, а он... Ну, в общем, порубил их всех, вместе с купцом… Глазом ни­кто моргнуть не успел, да так, что и не разобрали потом, где чья рука, а где нога. Собрали все в кучу, да и зарыли...

— А монашек, что же?

— Расплатился по-доброму, за свою рыбу еще и сверху дал. А потом прыг на коня, только и видели. Герцогские, значить, вояки приходили, все головами кивали... Да что... Да как... А потом, энтого барбоса прислали, — хозяин кивнул на громилу в углу, — охранять таверну, зна­чить. А он, паскуда, только жрет и пьет, и не платит ни хрена. А, что, супротив такого монашка таких обалдуев арион цельный надобен, не соображает... — Хозяин махнул рукой и пошел к стойке. Аттон посмотрел на охранника и ухмыльнулся:

— Эй, хозяин! Ты слышал, когда-либо, об обители Долгор?

Хозяин остановился и потер скулу:

— Нет, господин. Не слышал...

32.