Лезвие власти (СИ)

— Что же надо Гиру от меня? Почему он рискнул проникнуть в столицу, зная о моем к нему отношении? Ландо, случилось нечто, очень серьезное... Запроси все сведения из Латеррата, за последнее время и подготовьте Летнюю резиденцию к встрече.

35.

От реки поднимался, свиваясь в упругие кольца, туман. В обнаженных ветвях деревьев глухо выли летучие коты. Туман оседал на грязно-желтые сморщенные листья кустов холодными каплями, наполняя сумерки тяжелым запахом старения и тлена.

Россенброк, утопая по щиколотку в багряных листьях, прохаживался по аллеям парка, зябко кутаясь в черный суконный плащ. В пяти шагах за ним, склонив большую, уродливую голову, брел Весельчак. Когда из мутных колец тумана показалась высокая, худая фигура, Россенброк остановился и счистил тростью прилипшие к сапогам листья.

Приближающийся к ним человек был необыкновенно тощ. Он шел как-то угловато, как будто состоял из разных, нестыкующихся частей. Все движения его напоминали танец марионетки, а кожаный балахон болтался так, словно надет был на бестелесный дух. Весельчак, глядя на не­го, издал кошачье шипение, и задышал канцлеру в затылок.

— Отойди, малыш. Этим ты его не испугаешь...

Человек, загребая худыми ногами листья, остановился перед ними и скинул капюшон. Россен­брок внимательно вгляделся в узкое, напоминающее череп, обтянутый кожей, лицо. За двад­цать с лишним лет, это лицо практически не изменилось. Те же огромные бездонные антрацитовые глаза, те же острые скулы. Быть может, лишь складка в уголках рта стала глубже.

Как и двадцать лет назад, Россенброк внутренне вздрогнул. Лицо это было ужасным.

— Мы не виделись двадцать лет, граф... — Человек заговорил удивительно красивым, глубоким голосом.

— Двадцать три года, Кристофер... Двадцать три года...

— Судя, по прекрасно сохранившейся памяти, я могу считать, что с тобой по-прежнему можно иметь дело...

— Ты все также нагл и циничен, Кристофер...

— А ты, все так же стар и брюзглив, граф.

— Два года назад, ты послал человека, чтобы меня убить...

— Ты делал это не раз, ну и что?

Россенброк смотрел на Паука Гира, и поражался, насколько точным было это прозвище. Во всей его фигуре, в лице не было ничего человеческого, ни капли... Это был паук во плоти.

— Думаешь обо мне плохо, граф?

— Нет. Я всегда удивлялся тебе. Ты талантливый политик. И, судя по тому, что ты здесь, в Вивлене, что-то произошло... Но что, Кристофер? Что привело тебя сюда?

Латерратец, казалось, не заметил вопроса. Он смотрел куда-то поверх канцлера, и бледное, как у покойника, лицо его было печальным.

— Это знаменитый Весельчак? — Гир указал тонким, как соломинка, пальцем на телохранителя.

— Да.

— Наслышан. Он еще более отвратителен, чем я...

— Он сваанец...

— Неужели? Я считал, что их всех выбили... Здесь холодно, граф. Я не переношу холод.

— Конечно, пойдем в дом. Я думаю, что нам многое придется обсудить.

— Не будем вспоминать прошлое, граф. — Гир сидел у камина, и протягивал к огню свои бе­лые, почт прозрачные руки с длинными ухоженными ногтями. — Я не для этого проделал столь дальний путь, в такое опасное время. Сейчас, я рад, что покушение не удалось, хотя два года назад, я рвал на себе остатки во­лос. — Он посмотрел на канцлера. Россенброк сидел в огромном кресле, закутанный в клетчатый плед, и неподвижно смотрел в огонь.

— Два года назад, я мешал твоему герцогу. Что же случилось теперь?

— Теперь? Я ехал по вашей земле, граф. Я видел улицы заваленные трупами умерших от чу­мы. Я видел горящие деревни, и людей, готовых от голода жрать друг друга.

— Неурожайный год, Кристофер. И не говори мне, что тебе жалко этих людей…

— Посмотри на огонь, граф. Разве он горит так, как горел когда-то? Разве туман был таким гу­стым и страшным? Разве реки текут не по-иному?

— Ты мистик, Кристофер. Не понимаю, почему Великий Герцог столько лет терпит тебя...

— Мистик? Вполне возможно... По моей стране ходят странные люди и говорят о каком-то сбывающемся проклятии. Они не доживают до дыбы, перегрызают себе вены... Кто-то похи­щает старые кости из склепов...

— Кости, говоришь...

— Да, кости... Разграблены несколько древних усыпальниц, брали только ветхие книги и ко­сти. И это странно, граф. Могилы грабят ради золота. Твои люди, тоже следили за теми, кто грабит могилы. Может, ты знаешь, зачем все это? Кто-то ворует кости, бередит умы черни стра­шными легендами, помогает лесным разбойникам деньгами и сведениями...

— У Империи столько проблем, Кристофер. Если я брошу все свои силы на поиски тех, кто грабит могилы, меня завтра же поволокут лошадьми по главной пощади Вивлена...

— Я знаю, граф, о твоих проблемах. Я вижу, что кто-то пытается втянуть Империю в войну...

— Ты умен и склонен к анализу. Я всегда это знал... Но у Латеррата тоже немало проблем, о которых знаю я. Про­тив вас настраивают соседей, и может так случится, что это твою страну втянут в войну...

— Мы готовы к войне, но это сейчас не важно... Я отследил нити этого странного заговора, Все они тянутся в Империю.

— Ты хочешь сказать, что все нити тянутся в Норк?