Лгунья

Сколько же личин было у Крис, скажите на милость? Крис — независимый, живущий вольной жизнью брокер товарной фирмы? Крис — партнер Мэла, которого она надувает и исчезает с его деньгами, если верить его словам? Крис вместе со своими подругами Сью и Дениз — временная секретарша у каких-то Мидлмасса и Дана из Питерборо? Никак это у меня в голове не укладывалось. Нужно опять быстренько навести порядок в мыслях. Та Крис, характер которой я, по моим понятиям, так хорошо изучила, Крис, которой так хотела стать, постоянно менялась. А на деле-то, по крайней мере судя по последнему событию, она оказалась самой что ни на есть обыкновенной секретаршей. Как я.

Трудно было с этим смириться. Очень трудно. Я не хотела, чтобы она была похожа на меня. Хотела, чтобы она была сильной, волевой, все знала. Такой, какой я её себе представляла с самого начала.

За столом шел возбужденный разговор по-французски.

— Нет, пойдешь, — твердо говорила Tante Матильда. — Пойдешь, я тебя отвезу. Хочу сама побеседовать с врачом. Я тебе не доверяю.

На миг мне показалось, что это они обо мне: из-за слов «больница», «врач». Может, они имеют в виду доктора Вердокса. Но, похоже, речь шла о другой больнице. И о дяде Ксавьере.

— Это пустая трата времени, — сказал он.

— Зачем вам в больницу? — вдруг заволновалась я, отвлекшись, наконец, от собственных проблем.

Он пожал плечами.

— Да ни зачем. Обычная проверка.

Tante Матильда что-то сказала по-французски, я не поняла, что именно, что-то сердитое.

— Не делай из мухи слона, — сказал дядя Ксавьер. — Хватит уже опекать меня! Надоела ваша бесконечная бабская суета. Поглядите на меня! Я что, похож на больного?

Он отказался продолжать разговор об этом и сменил тему.

Позже, одолеваемая дурными предчувствиями, я спросила Франсуазу, в чем дело. Он что, болен? — спросила я, боясь услышать ответ.

Коронарный тромбоз, сказала она. Это случилось в феврале прошлого года. Он вдруг упал, держась за грудь. По моим глазам она поняла, что необходимо меня успокоить. Нет, на самом деле, мне не о чем волноваться, поспешно добавила она. Он очень быстро встал на ноги: он ведь такой крепкий. Нужно просто провериться, так положено.

Как обухом по голове. Я не могла этого вынести. Удрала наверх, чтобы ни с кем не разговаривать, пока не свыкнусь с этой мыслью. Легла в горячую ванну, пытаясь согреться: меня колотило от страха. Не думай об этом, велела я себе. Прекрати. Смотри, как он отлично себя чувствует: энергия так и бьет из него ключом. Эта энергия была такой щедрой, такой мощной, что излишки её, как солнечные лучи, излечивали мои раны, наделяли меня силой, прогревали ноющие кости. Разве возможно, чтобы он был болен? Здесь какая-то ошибка. Это непостижимо. Я этого не позволю.

Утром Франсуаза отвезла дядю Ксавьера и Tante Матильду в больницу. Дядя Ксавьер надел рубашку с коротким рукавом и галстук. И все пытался ослабить тугой воротник. Tante Матильда со стянутыми в пучок волосами вышла в темно-синем платье в мелкий белый горошек. Впервые я видела её не в черном. Она полагала — и небезосновательно — что если не убедиться, что дядя Ксавьер вошел в кабинет врача, то он потратит утро в кафе, дегустируя вино последнего урожая.

Побелевшее полуденное солнце бесновалось, отбирая влагу у всего, что не способно её удержать. Я взяла в сад несколько книг, которые мне нашел дядя Ксавьер, английских книг, и легла под зонтик, пытаясь читать. Все это были американские триллеры. Двое мужиков, которых звали Чак и Тодд разговаривали на непонятном сленге и гонялись друг за другом на машинах. Через определенные промежутки времени они палили из автоматического оружия, а потом уныло занимались сексом в комнате отеля то ли с куклой, то ли с курицей — с неким объектом, очень слабо напоминавшим человеческое существо. Понимала я примерно одно слово из трех. Я листала произведение под названием «Резня на шоссе», или что-то вроде этого, когда Селеста крикнула из окна кухни:

— Мари-Кристин, тут к тебе пришли.

Я забыла, что я не Мари-Кристин. Отбросила книги и сложила шезлонг. И только открыв дверь кухни, вспомнила, какую опасную игру я затеяла.

Это был Мэл. Он стоял, облокотясь на буфет, надменно и развязно.

— Привет, — сказал он, когда я вошла. — А я как раз представлялся твоей кузине. Она тут за мной ухаживает.

Оно и видно. Уже налила ему выпить. Она сидела за столом и курила с жеманной элегантностью. Периодически она неторопливо проводила рукой по волосам с тем расчетом, чтобы они упали на прежнее место, оставив в воздухе легкий аромат духов. Она смотрела на него, сузив глаза, словно речи его были настолько обворожительны, что легко могли соблазнить её одним только остроумием.

— А я как раз объяснял Селесте, что мы с тобой вместе работаем, сказал Мэл.

Я слабо улыбнулась. И предложила ему посмотреть замок.

— Ладно, — сказал он. — Почему бы и нет. Отлично.

Селеста встала:

— Не знала, что тебе интересно, не то бы давно предложила.

— Вообще-то, Селеста, — сказала я, — нам с Мэлом нужно кое-что обсудить.