Лгунья

Селеста поджала губы. Ее искусно подкрашенные коричневыми и золотыми тенями веки опустились, как заслонки. Она отставила тарелку.

- Пару дней, - сказала я. И к своему удивлению добавила: - Может, с неделю.

- Нет, нет и нет, - сказал дядя Ксавьер. - Дольше. Тебе нужно как следует поправиться.

Бригам поднял шум, стараясь при помощи ножа и вилки справиться с тертой морковью.

- Tais-toi67, Бригам, - раздраженно сказала Селеста.

Франсуаза наклонилась и помогла ему.

- Бригам, - сказала я. - Какое необычное имя.

Все подняли глаза от тарелок. Селеста посмотрела на меня.

- Американское. Мой муж - американец. В армии служит.

- Правда? - вежливо сказала я. - Их расположение где-то рядом?

- Он в Штатах, - сказала Селеста. Она подавила ещё один зевок, давая понять, что эта тема ей бесконечна скучна, и добавила: - Мы живем раздельно.

- А-а, - сказала я. - Понятно.

Tante Матильда постукала себя по верхней губе и сказала:

- Франсуаза, у тебя что-то прилипло. Кусочек салата.

Франсуаза вспыхнула и вытерла рот салфеткой.

- Так-то лучше, - сказала Tante Матильда.

- Ты хорошо знакома с Америкой? - спросила Селеста.

- Никогда там не бывала, - ляпнула я.

Непростительная ошибка.

Глаза её расширились от удивления.

- Никогда не бывала? А я думала...

Я готова была себя укусить. Коммерсанты летают в Штаты чаще, чем я захожу в продуктовый магазин.

- М-м, ну да, страна как страна, ничего особенного, да, - быстро проговорила я. - Нью Йорк и... гм... - Что там еще-то? - Лос-Анджелес. Но кроме этого...

- Я когда-то жила в Нью-Йорке, - сказала она. - У нас была квартира на Верхней Сорок Четвертой. Знаешь это место?

- Смутно, - сказала я. Хоть бы кто-нибудь сменил тему.

- Знаешь магазинчик на углу Сорок Четвертой и...?

- Я помогу, - сказала я Франсуазе, собиравшей тарелки, но дядя Ксавьер поймал меня за руку и потянул вниз.

- Сидеть, - приказал он мне, как собачонке. Я села. Он одарил меня лучезарной улыбкой. - Ты в отпуске, - сказал он. - Пусть этим займется Франсуаза, - он сжал мне руку. - Ты не работаешь. Ты отдыхаешь. А мы проследим.

Селеста разглагольствовала о том, до чего вкусны мясные закуски в этом Нью-йоркском магазинчике, который я должна была знать. Я обрадовалась, когда Франсуаза вернулась с блюдом ароматной свинины. Мне она передала блюдо первой.

- Ну а ты что же? - спросила я, кладя себе кусок.

- Я? - На её нижней губе было два маленьких пятнышка там, где зубы то и дело покусывали кожу.

- Чем ты занимаешься?

- Ничем, - она нервно поправила очки. - Ну, готовлю. Провожу экскурсии. Хочешь, завтра покажу тебе все? Ты, наверное, забыла.

- Она все забыла, - сказал дядя Ксавьер. - Напрочь. Голова как решето. - Он засмеялся и наполнил мой бокал. Моя память стала для него предметом постоянных шуток. Если бы она внезапно пробудилась, - чего, разумеется, не случится, так что он может быть спокоен, - думаю, его ждало бы разочарование.

- Как это "ничего"? - сказала Селеста. - Весь день, без передышки одно и то же, скука смертная. - Кривляясь, она пробубнила: "Remarquez aussi des meubles Renaissance...68"

- Нет, я имела в виду - по сравнению с Мари-Кристин, - сказала Франсуаза. - Ничего похожего на её работу.

- Да, но Мари-Кристин всегда была умницей, - сказал дядя Ксавьер. Вечно пропадала с книжкой.

- Вечно попадала в неприятности, - сказала Tante Матильда. Дядя Ксавьер издал протестующий звук. Она не обратила на него внимания. - Оно и понятно, в Англии дети растут без присмотра, как сорная трава.

- В Америке ещё хуже, - сказала Селеста, с неприязнью взглянув на собственных детей, хотя во время обеда их было почти не слышно. - В Англии их просто игнорируют, в Америке же балуют донельзя. - Я подумала, что если говорить об игнорировании детей, то она с этим отлично справляется. Она курила, пока Франсуаза резала Зое мясо.

- Конечно, Херве всегда был умнее нас, - сказал дядя Ксавьер. - Ты унаследовала его мозги, Мари-Кристин. А я был тупицей. Тупым фермерским мальчишкой. - Он постучал себя по седеющей голове. - Пусто, - сказал он и рассмеялся.

Это была интересная и полезная информация - выходит, отца Крис звали Херве.

- Еще фасоли, Мари-Кристин? - спросила Франсуаза.

- Крис, - сказала я. Для меня произнести "Мари-Кристин" - все равно что пытаться говорить с набитым ртом. - Зовите меня Крис.

- Только не здесь, - сказала Tante Матильда. - Здесь ты Мари-Кристин. - Не допуская возражений, она повернулась к Селесте, и они заговорили по-французски, для меня слишком быстро и сложно - речь шла о каких-то брошюрах, которые Франсуаза забрала из типографии. Я почувствовала усталость. И перестала вслушиваться.