Лгунья

Мы продолжаем говорить о том, каким был Харви, что он делал с Ханной. Когда ему казалось, что она курила, он прижигал ей окурком грудь. Я вспоминаю красное пятно у нее на груди в тот день, когда мы занимались платьем. Сгорая со стыда, я вспоминаю тот день, когда Ханна узнала про фото в «Инстаграме», когда она попросила меня прогуляться вместе с ней в парке. Я размышляю обо всем том, о чем Ханна не хотела рассказывать своему мужу, – как например о скандале, в котором была замешана много лет назад.

– Что ты собираешься делать дальше? – спрашиваю я.

Мы обе оборачиваемся к Мии.

– Я еще не решила. Мать хочет, чтобы я вернулась в Канаду, но, если честно, я вряд ли это вынесу. – Ханна вздыхает. – Определенно, домой я вернуться не могу.

– Да. Конечно.

Я говорю не задумываясь, а когда спохватываюсь, уже слишком поздно. Слова произнесены.

– Если хочешь, можешь какое-то время пожить со мной у Эйприл. Вы с малышкой устроитесь в моей комнате, а я буду спать на кушетке.

– Правда?

Забавно, но я нисколько не сожалею о своем скоропалительном предложении. Я только надеюсь на то, что Ханна согласится. Мысль о том, что Мия будет рядом несколько дней, а то и недель, наполняет меня странным чувством. Я не смею высказать это вслух, поэтому мысленно шепчу: «Радостью».

– А может быть, нужно было сперва спросить у Эйприл?

– Да, ты права, нужно было, – я смеюсь. – Но она согласится. Поверь мне, Эйприл – это что-то. Она просто ангел.

Какое-то время мы еще говорим про события последних нескольких недель, затем Ханна спрашивает:

– Ну а ты? Какие планы у тебя?

Я отвечаю, что пока что не знаю. Сначала мне нужно разобраться с последствиями этой истории. Полиция хочет еще раз меня допросить. Узнать, как я стала домработницей по имени Луиза Мартин, если на самом деле меня зовут Клэр Петерсен.

– Пока что мне удавалось это оттягивать, потому что я хочу нанять адвоката. Эйприл обещала мне помочь. Оказывается, при определенных обстоятельствах выдавать себя за другого человека – уголовное преступление.

– Пока что я ничего не рассказывала полиции, – говорит Ханна. – Я хочу сказать, про то, как тебя наняла. Мы до этого еще не дошли. Может быть, мне сказать, что я знала, кто ты такая?

– Что ты имеешь в виду?

– А что, если я скажу, что мы с тобой встретились случайно? В тот день, когда ты увидела меня в салоне красоты… Я рассказала тебе про Харви. Я скажу, что мы замыслили этот обман, чтобы ты смогла попасть ко мне в дом и посмотреть, чем можно будет мне помочь.

Я пытаюсь осмыслить ее слова.

– А как насчет Луизы Мартин? – спрашиваю я.

– Я скажу, что это было сделано ради Харви. На тот случай, если бы ему вздумалось тебя проверить. Мы использовали имя Луизы Мартин только для того, чтобы его обмануть. За это нам придется извиниться, особенно перед настоящей Луизой Мартин.

Я вопросительно склоняю голову набок.

– И ты сделаешь это ради меня? После всего того, что я тебе сделала?

Ханна усаживается прямее и смотрит так, будто у меня две головы.

– Ты спасла жизнь моей дочери! Да, я была на тебя зла, потому что ты должна понять: все то время, что ты была в доме рядом со мной, я думала, что ты нам поможешь. Я видела, как ты любишь Мию. Я собиралась с духом рассказать тебе правду про то, кто такой Харви. Про то, как мне страшно. Потому что, честное слово, я не знала, отпустит ли он нас. Мне была нужна подруга, чтобы поведать ей самое сокровенное, но я не думала, что Эрин подходит для этой цели. Я собиралась открыться тебе. Я надеялась, что ты нас спасешь.

Я опускаю голову. Не знаю, смогу ли вынести еще один раунд на тему того, какая я плохая, но тут Ханна говорит:

– И ты нас спасла. Полиция рассказала мне все. О твоем мужестве… – Она качает головой. – У меня просто нет слов. Когда я думаю обо всем том, что произошло в доме, когда ты осталась наедине с Харви… ты ведь могла сбежать и спасти себя, но ты осталась ради Мии. И даже в самом конце… – Ханна умолкает, делая резкий вдох. – Если б не ты, Мии не было бы в живых. – Она пожимает мне руку. – Как и меня. Ты спасла нас, Клэр. Я тебе бесконечно признательна.

Глава 40

Я сижу на стуле из черного пластика, закрепленного на стальной раме. Стул не очень удобный, но мне все равно. Я сижу в аудитории и смотрю на профессора Колдуэлл. Это лекция по социальной этике, и профессор рассказывает об эвтаназии и концепции индивидуальной самобытности и настойчивости.

– Что требуется человеку для того, чтобы переходить от одного момента времени к другому, – продолжать существовать, вместо того чтобы прекращать существование? – спрашивает она.

«Хороший вопрос, твою мать…» На днях я мылась в душе, и вдруг до меня дошло, что я уже несколько дней не вспоминала Харви и своих родителей. Если учесть, что прошло уже полтора года, а было время, когда не проходило и часа, чтобы я не вспомнила кого-нибудь из них или всех сразу, – я считаю это мгновение в ду́ше откровением. Меня словно носило по океану на утлом суденышке, и я впервые за несколько лет увидела землю.