Лгунья

Харви в панике выпучивает глаза, понимая, что все кончено. Помедлив мгновение, он выхватывает Мию у Эрин, бросается к стеклянным дверям, ведущим на террасу, залезает на кирпичную стенку с малышкой на руках.

– О господи! Остановите его, остановите же его!

Полицейская отпускает меня, и я выбегаю на террасу. Харви оборачивается ко мне, а я падаю перед ним на колени, протягивая к нему руки, по-прежнему скованные наручниками. Я так близко, что могу дотянуться до его ног.

– Харви, пожалуйста, не надо! Умоляю!

Все полицейские выхватывают пистолеты и направляют их на Харви, но они ведь не могут стрелять, правда? Если они его убьют, Харви с Мией упадут вниз. Харви оглядывается по сторонам, затем смотрит на меня с бесконечной ненавистью.

– Харви, пожалуйста, отдайте Мию мне!

– Да пошла ты!..

Он берет малышку под руки, и я с ужасом вижу, как его тело начинает заваливаться назад.

– Нет!

И это словно смотреть на конец света в замедленной съемке. Мой крик такой громкий, такой пронзительный, что я чувствую, как он раздирает мне грудь. Подпрыгнув, я хватаю Мию за щиколотку в тот самый момент, как Харви теряет равновесие. На долю секунды у него на лице мелькает изумление, будто он хочет удержаться, но уже слишком поздно, и в его глазах появляется паника. Он непроизвольно отпускает Мию и раскидывает руки в стороны, словно может летать. Словно может все это исправить.

Глава 39

Я ожидала увидеть Ханну под капельницей, подключенную к различным мудреным аппаратам, но она сидит в койке и рассеянно смотрит телевизор. Выглядит она лучше, чем когда-либо на моей памяти, а Мия спит сладким сном в кроватке рядом с ее койкой.

Ханна поднимает взгляд и на какое-то мгновение прищуривается, словно сердится на меня, однако затем ее лицо разглаживается, и я не могу сказать, показалось ли мне это.

– Можно мне войти?

Ханна ничего не отвечает, лишь смотрит на меня, словно обдумывая ответ, и я думаю, что совершила ошибку. Что мне не следовало приходить. Но затем она говорит:

– Конечно. Заходи.

– Ну, как ты? – спрашиваю я, пододвинув стул к койке. – Выглядишь хорошо…

– Я тебе верила, – говорит Ханна, глядя мне в глаза.

– Знаю. Извини.

– Я считала тебя своей подругой.

– Правда? – Я склоняю голову набок. – Честное слово?

– Да! – резко отвечает Ханна, затем хлопает по койке ладонью, хотя, поскольку одеяло мягкое, эффект получается никакой. Но тут в дверях появляется медсестра.

– У вас тут всё в порядке?

– Да, – хором отвечаем мы.

Медсестра уходит, и я встаю, чтобы закрыть дверь. Вернувшись к своему стулу, пододвигаю его еще ближе и подаюсь вперед.

– Послушай, я очень перед тобой виновата. Извини. Я тебе врала, но ты должна понять, я ведь правда считала тебя…

– Кем?

– Не знаю! Изворотливой, лживой, нечестной, мошенницей…

– Правда? – Ханна вскидывает руки.

– Да, правда. А ты что думаешь? То, что произошло тогда, Ханна, это разбило вдребезги всю мою жизнь!

– Но я в этом не виновата!

Какое-то мгновение мы обе молчим.

– Я не врала – насчет твоего отца, – наконец говорит Ханна.

Еще совсем недавно эти слова вызвали бы у меня ярость.

– У меня нет желания обсуждать это сейчас.

Ханна порывисто кивает. Я хочу сказать ей, что сначала должна сделать один звонок, поговорить с адвокатом своего отца, но пока что для этого еще не настало время.

– Ханна, прости меня за то, что я обманом проникла к тебе в дом.

Внезапно я уже не могу остановиться. Возможно, это покаяние; я не знаю. Но я рассказываю Ханне все. Про то, как в тот день увидела ее в парикмахерском салоне. Как начала следить за ней и познакомилась с Дианой. Рассказываю про дохлую крысу и ночные звонки с угрозами. Про то, что сказала Диане, когда та заявилась к Ханне домой, пытаясь предостеречь ее насчет меня. Ханна уставилась на свои руки, теребящие одеяло. Лишь когда я дохожу до фото в «Инстаграме», она поднимает взгляд.

– Так это была ты?

Я киваю. Рассказываю про Доминика и про то, что наплела ему, чтобы он сделал эти фото. Рассказываю про платье, а когда мне больше не о чем рассказывать, говорю про то, как обнаружила дневник.

– На самом деле Харви играл нами обеими, – говорит Ханна.

Она сообщает, что полиция исследовала тетрадь на наличие отпечатков пальцев. Моих оказалось полно, отпечатков Харви – много-премного, но ни одного, принадлежащего ей. Затем Ханна берет меня за руку.

– Мне известно обо всем, что ты сделала. Понимаю, мне нужно не ругать тебя, а благодарить. Извини. – Она смеется, однако глаза у нее наполнились слезами, и я глубоко вздыхаю.

Как только врачи поняли, что речь идет об отравлении наперстянкой, сердечными гликозидами, они сразу же приняли все необходимые меры и спасли Ханну. Невероятно, но та женщина, к которой я обратилась на улице, все-таки позвонила в больницу. И Ханна полностью поправилась, что можно было считать настоящим чудом, учитывая то, как она была больна.