Лгунья для миллиардера

Когда полёт останавливается, и я повисаю на креплении, открываю глаза. Канат просел, и я оказываюсь совсем близко к земле. Отстегни я сейчас карабин и легко смогу спрыгнуть на мягкую хвою. Но после потрясающего полёта, моё чувство азарта возвращается с удвоенной силой.

Я оглядываюсь. Александр, медленно перебирающий верёвку над головой, далеко отстал. Это мой шанс. Я тоже хватаю толстый канат и начинаю быстро перебирать по нему руками, двигаясь вперёд, к победе над Павловым и исполнению заветного желания.

25

Добравшись до следующей сосны, даю себе лишь секунду отдышаться. Уже почти уверенным жестом, всего лишь со второй попытки, перекидываю карабин на следующий канат. Здесь понизу идёт ещё одна верёвка – для ног.

Но я, окрылённая успехом предыдущего перемещения, снова отправляюсь в полёт, преодолевая несколько метров за считанные мгновения. И, обернувшись спустя пару минут у очередной сосны, убеждаюсь, что Павлов отстал шагов на двадцать. А то и больше.

Успех кружит голову. Я ощущаю небывалую лёгкость и уверенность, что мне всё теперь по плечу. Кажется, победа уже почти у меня в руках. Стоит только чуть поднажать, чтобы схватить её.

И я поднажимаю, ускоряя темп.

Следующее препятствие напоминает большую круглую паутину. Брр. Не хотела бы я встретиться с пауком, который мог бы сплести такую.

Нижним краем паутина почти касается земли, и я решаю не перецеплять карабин. Даже если упаду, тут не высоко. Правда, внизу расположена впадина, в которой после вчерашнего дождя ещё блестит вода. Но я ведь не собираюсь падать. А до противоположного края паутины – всего метра два. Может, чуть больше. Прорвёмся.

Хватаюсь за вертикальные верёвки, а ноги ставлю на горизонтальные. Решаю пройти по центральной части, здесь ячейки самые мелкие, проще будет передвигаться.

Но это лишь кажущаяся простота. Всё-таки не зря вдоль верхней части препятствия был натянут страховочный канат. Я и довольно скоро начинаю жалеть, что не воспользовалась им.

Паутина начинает раскачиваться почти сразу. Никак не могу войти в правильный ритм. Когда подбираюсь к середине, верёвки качаются уже как от сильного ветра, и я болтаюсь вместе с ними. Со стороны я, наверное, похожа на муху, попавшую в паутину.

В центре натяжение самое слабое, поэтому я провисаю больше всего. Передвигаться становится всё труднее. От напряжения я всё сильнее стискиваю пальцы, руки уже начинают неметь. Ноги дрожат вместе с верёвками под ними.

Не знаю, сколько я стою на одной ячейке, потому что боюсь разжать пальцы и сдвинуться с места.

Может, спуститься вниз? Но додумать спасительную мысль я не успеваю.

– Юля! – зовёт меня Павлов. – Ты чего там застряла?

Я резко оборачиваюсь на голос, который оказывается намного ближе, чем я ожидала. И это движение становится ошибочным. От рывка паутина начинает раскачиваться. И я вместе с ней. Уставшие пальцы разжимаются. И я лечу вниз.

Ноги зацепляются за верёвку, и я повисаю вниз головой, раскачиваясь как маятник. Или стрелка метронома, только перевёрнутая.

Падение прекратилось так быстро, что я даже испугаться по-настоящему не успела.

– Юля! – доносится позади меня встревоженный крик. – Держись! Я иду к тебе!

Я наблюдаю, как перевёрнутый Александр отстёгивает карабин и спускается по деревянной лесенке на землю. Выглядит это весьма забавно, потому что кажется, что спускается он не вниз, а вверх. Я хихикаю.

Павлов спешит ко мне, смешно перебирая поверху ногами. Он подходит к паутине и осматривает её.

– Не бойся, милая, сейчас я тебя сниму оттуда, – Александр ставит ногу на верёвку, явно собираясь забраться ко мне.

Я хочу сказать ему, что вовсе не боюсь, но не успеваю. Ноги выскальзывают из захвата, и я лечу вниз.

– Юля! – слышу я истошный вопль Павлова, прежде чем окунуться в ледяную воду.

Воды здесь немного, поэтому я почти сразу сажусь, отфыркиваясь и отплёвываясь. Всё-таки глотнуть немного мутной, пахнущей землёй воды, успеваю.

– Юля! Ты в порядке? – Павлов подбегает ко мне и подхватывает под мышки, вытаскивая на сухую землю.

Джинсы и ветровка у меня мокрые и облепленные грязью, в кроссовках противно хлюпает, но я улыбаюсь во весь рот и спрашиваю Александра:

– Видел, как я летела?

– Ты просто прирождённая лётчица, – сообщает он и смотрит на меня таким взглядом, что я не выдерживаю, крепко обнимаю его за шею и прижимаюсь губами к его губам.

Павлов ровно секунду остаётся неподвижным, словно решая, отстраниться или ответить на поцелуй, а потом раскрывает губы, впуская меня.

Не знаю, как долго мы страстно целуемся, позабыв обо всём на свете, не думая о том, где мы, и что здесь нас может кто-то увидеть.

Звонкие детские голоса прерывают овладевшее нами безумие, заставляя прекратить исступленные ласки и оторваться друг от друга. Мы оба тяжело дышим. Я утыкаюсь Павлову в плечо. Мне нужна минутка, чтобы прийти в себя, восстановить сбившееся дыхание и начать снова мыслить здраво.

– Ты вся дрожишь, – негромко сообщает Александр, продолжая обнимать меня. – Замёрзла?