Лгунья для миллиардера

Да уж, перспективную девушку он себе выбрал, нечего сказать. Но, возможно, всё не так плохо, как выглядит на первый взгляд. Надо собрать о ней информацию и узнать побольше.

И Александр сделал то, что должен был сделать ещё при первом знакомстве с девушкой, – позвонил в службу безопасности своей компании. Ребята выяснят, кто она такая, а главное – где может находиться.

Когда Павлов узнает о ней больше, ему проще будет сделать собственные выводы и понять, почему она так поступила.

А сейчас ему нужно работать. На дисплее высвечивалось четыре непринятых звонка от Никонова, и шестнадцать от матери. Телефон стоял на вибро-режиме, и Александр в запале разговора с Провальским совершенно не ощутил вибрации.

Что-то случилось. Мать не стала бы просто так названивать ему. Павлов быстро набрал номер.

– Мама, что произошло?

– Саша, – в тихом голосе такое отчаяние, что сердце сдавило предчувствием беды, – Ральф… Он…

Мать разрыдалась.

Да что же это такое!

– Мама! – прикрикнул он, чтобы вывести её из состояния раздрая и прекратить это сумбурное бормотание сквозь всхлипы. – Скажи мне, что случилось с Ральфом.

– Инфаркт, – выдохнула мать страшное слово. – Он в больнице. Всё плохо…

Врачи предупреждали, что нельзя перенапрягаться. Но кто же слушает врачей, пока не станет слишком поздно…

– Я вылетаю сегодня же. Дай мне пару часов, всё тут уладить.

– Спасибо, сын.

Мама отключилась, и Павлов набрал номер Никонова. Придётся пока оставить помощника в России.

* * *

Глеб Игоревич лежал на смятой постели, подперев голову рукой. Он смотрел, как одевается его женщина. Это зрелище было едва ли не более сексуальным, чем когда она раздевалась.

Изящная спина, разделённая вдоль чуть выдающимися под кожей позвонками. Сводящий с ума абрис бёдер, округлые ягодицы. Длинные стройные ножки.

Елене уже сорок три, но ей никак не дашь больше тридцати пяти. Женщина надела трусики, застегнула бюстгальтер и повернулась лицом к любовнику.

Тужинская поискала взглядом платье и заметила, какой беспорядок царит в спальне. На столике стоят несколько кружек с недопитым чаем. Ноутбук завален бумагами. Какие-то мятые листки усыпают пол.

– Глеб, необязательно превращать спальню в свинарник, – Тужинская недовольно поджала губы, пробираясь к оставленному на кресле платью.

– Но ведь ты сама оставила меня без уборщицы, – Глеб Игоревич лениво потянулся.

Елена резко обернулась и посмотрела на него.

– В Москве полно уборщиц, на этой свет клином не сошёлся.

– Не знаю, зачем ты гонишь волну на девчонку, нормальная она была и убирала хорошо. А мне теперь заморачиваться поисками новой.

– Я сама позвоню в агентство, – Тужинская подошла к кровати и повернулась спиной, чтобы любовник застегнул молнию.

Глеб сел в постели, затем поднялся, обнимая Елену и прижимаясь губами к бархатистой коже.

– Тебе обязательно уходить сейчас? Может, останешься ещё ненадолго? – он прерывал слова короткими поцелуями, начиная снова снимать платье с её плеча.

– Я не могу, ты же знаешь, – дыхание женщины слегка участилось, но она всё же справилась с собой: – Застегни. Мне пора идти.

Глеб нехотя повиновался, поднимая «собачку» вверх.

– Не грусти, на днях я снова приду, – Елена сжала пальцами его подбородок и поцеловала в губы. – А завтра у тебя будет новая уборщица. Ещё лучше прежней.

42

Полёт я почти не помню. Разве что лёгкую турбулентность, отказ от сладкой булочки с чаем и чавканье соседа слева, который, напротив, соглашается и на мою булочку. Почти всё время я смотрю в окно. То есть в иллюминатор. По большей части для того, чтобы не разговаривать с соседом, который пару раз попытался со мной познакомиться.

Хотя где-то я даже благодарна судьбе, что этого потного, липкого толстяка посадили именно рядом со мной. Ведь он все эти два часа полёта отвлекает моё внимание, раздражает своим присутствием и помогает придерживаться поставленной задачи – не думать. Не думать о Саше. Не думать о курсах. Не думать о Тужинских. Наверное, было бы легче, если б я смогла уснуть. Но глаза отказываются закрываться. К тому же аромат соседа не позволяет дышать глубоко. Поэтому я просто смотрю в окно на проплывающие далеко внизу облака.

Когда шасси касаются земли, я испытываю невероятное облегчение, поскольку смогу наконец дышать полной грудью.

В Анапе жарко. Здесь ещё стоит бабье лето. Бархатный сезон, когда днём по-прежнему можно купаться в море и загорать, а по ночам уже прохладно.

Но мне всё равно, я просто снимаю ветровку, оставшись в футболке с длинными рукавами, которые задираю до локтей.

Выхожу из здания аэропорта и ищу взглядом такси. Здесь, конечно, цены аховые, и если вызвать машину из города, будет втрое дешевле. Но я осталась без телефона, а набиваться с толпой в маршрутку вместе с сумкой и ноутбуком не хочется. Поэтому я выбираю машину с «шашечками», устало опускаюсь на заднее сиденье и называю водителю адрес.

По этой дороге я уже проезжала сотни раз. Даже, скорее, тысячи. От знакомого до боли пейзажа хочется расплакаться. Слёзы подступают к глазам, но я сдерживаюсь усилием воли.