Лгунья-колдунья

— Настя! — рявкнул Павел Матвеевич. — Прекрати хлопать ресницами, кукла! Где Лана?

— Здесь я, — пришлось все‑таки применить волшебный пендель. — Какие‑то у вас работники тормознутые в клинике, честное слово! Или эта девушка принята в рамках социальной программы «Работу инвалидам»?

— Ничего подобного! — прошипела Настя, выгнув спину и задрав трубой пушистый хвост. — Я, между прочим, медучилище с красным дипломом закончила!

— Молодец, умница, возьми на полке пирожок, — проворчал доктор. — Спасибо, ты свободна.

Но медсестра словно не слышала, завороженно глядя на стоявшего у окна Кирилла. Теперь уже и Лане захотелось прижать уши к голове, выгнуть спину и ударить нахалку лапой с вытянутыми когтями. А пусть не пялится! Мой!

— Настя! — повысил голос Павел Матвеевич. — Тебя больные заждались.

— До свидания, Кирилл, — томно выдохнула девушка.

Сейчас точно ударю.

— Всего доброго, — усмехнулся тот.

Фыркнув, медсестра наконец вышла.

— Бабник ты все‑таки, — констатировала Лана, усаживаясь в самое удобное в кабинете кресло. — Веником тебя давно не били, дорогой.

— Почему именно веником?

— Ну, еще можно газетой попробовать. Но у нас дома обычно нашкодивших котяр именно веником охаживали. По морде, по блудливой.

— Я же вам говорил, — улыбнулся доктор. — У Настасьи ничего не вышло, ваш муж был непоколебим и необычайно стоек.

— Ага, стойкий оловянный солдатик, — проворчала девушка. — Между прочим, а почему этот солдатик молчит?

— Он боится, — Кирилл опасливо приблизился к столу.

— Чего, интересно?

— Физического унижения. Моральное я уже заработал.

— По поводу твоего вояжа в квартиру Ленки мы позже поговорим, — прищурилась Лана. — А сейчас меня больше интересует, зачем меня сюда позвали? Павел Матвеевич, вы мне не все сказали там, в палате Лены?

— Насчет ее состояния — все, — доктор поднялся и, обойдя стол, остановился возле Ланы. — Я хотел бы поговорить вот о чем…

Он внезапно прислушался, затем, стараясь ступать бесшумно, подошел к двери и распахнул ее. Послышалось громкое «ой!», затем — стук каблучков по полу.

— Ковалева! — загремел врач. — Еще раз замечу что‑либо подобное — уволю к чертовой матери!

— Сиропчик! — сурово заклеймила своего мужчину Лана, с трудом сдерживая нетерпеливо ерзавшую в уголках губ улыбку.

Подмигивает он! Бровями играет! Нашел время, а главное — место!

— Теперь, думаю, удастся побеседовать без излишне любопытных ушек, — Павел Матвеевич присел на край стола возле девушки и сцепил пальцы в замок. — Я вот о чем хотел с вами поговорить. Меня совсем не устраивает наличие охранников возле палаты Осеневой, это может нервировать наших пациентов. А лежат здесь, как вы понимаете, люди состоятельные, которым чужие проблемы не нужны. Да и нам, если честно, проблемы не нужны тоже, тем более провоцируемые человеком с явно больной психикой. Сегодня он каракурта в чужой шкаф подбросил, а завтра решит змей в отделение запустить!

— Понятно, — потер переносицу Кирилл. — Вы намекаете на то, что мы должны забрать отсюда Осеневу?

— Ни в коем случае! — поднял ладони вверх доктор. — Ее нельзя сейчас трогать, состояние пока тяжелое, и весьма.

— Тогда я не понимаю, чего вы хотите.

— Мы не понимаем, — уточнила Лана.

— Объясню. Я не желаю знать подробностей происходящего, не мое это дело, но, насколько я понимаю, вашу знакомую хотели убить, верно? Выбрав для этого весьма экзотической способ.

— Допустим.

— И охрану вы собираетесь посадить, предполагая, что убийца, узнав, что Елена осталась жива, решит закончить начатое?

— Да.

— А зачем ему знать, что Осенева жива? — хитро прищурился эскулап. — Пусть думает, что у него все получилось. Тогда и охрану сажать не надо.

— А что! — оживился Кирилл. — Это идея! Клиника здесь частная, конфиденциальность информации гарантирована, да, Павел Матвеевич?

— Абсолютно верно.

— И обеспечить инкогнито пациентки вы тоже сможете? Медкарта на Осеневу заполнена?

— Да, но она пока у меня.

— Вот пусть у вас и будет, и желательно изменить фамилию. Но, если вы гарантируете, что ничей любопытный носик туда не сунется, то можно все оставить как есть. И тогда действительно можно будет сохранить правду в тайне от всех.

— Черт! — Лана пристукнула кулачком по колену. — Я же Матвею звонила, он в курсе, что Ленка жива!

— Сам Матвей — не страшно, — нахмурился Кирилл. — Его все равно пришлось бы привлечь к делу. Главное, чтобы он никому другому не сообщил.

— Ну как же я сама не сообразила! — Лана лихорадочно запикала кнопками мобильника. — Вот дурища! Алло, Матвей? Ты где?

— Подъезжаю к дому Квятковской, Ирина, как я и предполагал, все еще здесь.

— Ты ей звонил?

— Разумеется.

— О случившемся с Осеневой говорил?

— Нет. Это не телефонный разговор. Я должен быть рядом с Ириной, когда она об этом узнает. Ты представляешь, что бы с ней было, пока я добирался через пол‑Москвы?

— Слава богу! — выдохнула Лана. — Как же здорово, что ты такой заботливый! И не говори ничего. Вернее, скажи всем, в том числе и Ирине, что Лена умерла.

— Что?! А впрочем… Я понял. Вы хотите оградить Осеневу от повторного визита этого ублюдка? Умно. Как я сам не додумался!