Ля_Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

Мы побывали в селении Долорес, где 16 сентября 1810 года прозвучал исторический призыв Мигеля Идальго (Grito de Dolores), с которого началось восстание мексиканцев против Испании. Важную роль в войне мексиканцев за независимость сыграла Альхондига — большое прямоугольное здание в центре города, когда-то бывшее зернохранилищем, потом ставшее крепостью, затем тюрьмой, а теперь превращенное в музей. Педро рассказал нам о местном герое — шахтере, по имени Пипила, который, прикрыв спину вместо щита каменной плитой, сумел поджечь одну из дверей и таким образом помог восставшим захватить здание. Позже, когда оно снова попало в руки роялистов, на железных крюках по углам здания были вывешены головы Идальго и еще трех повстанцев.

Педро пленял нас больше всего своей неиссякаемой жизнерадостностью. Он появлялся в отеле ежедневно, когда мы ели свой мексиканский завтрак, состоящий из сладких булочек и ложки сгущенного кофе, разведенного горячим молоком, и сообщал нам программу на весь день. Накануне нашего отъезда из Гуанахуато он сказал с лукавой улыбкой:

— Самое лучшее я приберег напоследок.

Я никак не мог понять, что он имеет в виду. Он уже показал нам свои любимые улицы — улицу Прыгающих обезьян, улицу Квакающих лягушек и улицу Поцелуя, такую узкую, что балконы противоположных домов почти соприкасались и влюбленные могли целоваться прямо через улицу. Осмотрели мы и все общественные здания, парки и плотину на окраине города.

— Что же это за чудо ты приберег напоследок? — спросил я.

— Сегодня я поведу вас на кладбище.

Мы с Элен не очень-то рвались на кладбище, но Педро настаивал, уверял, что это совершенно особое кладбище, и в конце концов мы согласились. Когда мы дошли до железных ворот в высокой стене, Педро, не останавливаясь, повел нас мимо крестов и памятников к большому бетонному склепу; здесь он показал пальцем на едва заметную винтовую лестницу, уходящую вниз, в черную дыру.

— Мы спустимся туда, — таинственно сказал он.

В глазах Педро Элен, наверное, увидела тот же блеск, что и в глазах сморщенного старика, который четыре года назад водил нас по катакомбам другого кладбища. Старик, как и Педро, не был лишен чувства юмора. При мерцающем свете одинокой свечи он вел нас по темному туннелю, невнятно бормоча бесконечную историю о церкви, основанной в XVI веке. В конце туннеля он торжественно приподнял крышку какого-то ящика и пригласил нас взглянуть. Оттуда, словно сердясь за то, что мы нарушили ее покой, глядела устрашающая мумия.

— Это основатель нашей церкви, — сказал старик.

Мы отклонили его любезное предложение осмотреть остальные святыни и поскорее поспешили выкарабкаться из темной пещеры. Но от старика не так-то легко было отделаться. Он настоял, чтобы мы осмотрели церковные хоры — полутемный балкон над алтарем. Но здесь нас так очаровала прекрасная рукописная книга псалмов, что мы совершенно забыли о своем гиде. А он вдруг как загогочет:

— Глядите-ка, вот он, наш основатель!

Мы с Элен даже выронили книгу, в ужасе думая, что страшная мумия, стуча костями по полу, движется к нам, волоча за собой истлевший саван. А старый паук хохотал как сумасшедший, указывая пальцем на деревянную статую; она, как живая, сидела на резном стуле (на хорах) у стены.

Вспомнив этот случай, Элен сказала:

— Спасибо, но я лучше подожду здесь.

Педро пришел в восторг.

— Боитесь, — сказал он убежденно.

Я бы охотно последовал примеру Элен, но теперь выбора не было, и мне оставалось только лезть за ним под землю. Там, в конце длинного коридора, при слабом свете, сочившемся откуда-то сверху, я увидел нечто ужасное, способное соперничать только с «Герникой» Пикассо. У стены с искаженными, словно от боли, лицами стояли десятки трупов. Тела были обтянуты коричневой пергаментной кожей, черные волокна волос висели клочьями, безгубые рты щерились желтыми выкрошенными зубами, пустые глазницы были устремлены во тьму.

Педро объяснил. Эти трупы — естественные мумии, они сохраняются благодаря какому-то особому составу почвы. А кладбище маленькое, и место там дается только на определенный срок, после чего тела выкапывают. Те, что мумифицировались, ставят в одном конце катакомб, а истлевшие кости остальных аккуратно складывают в другом — ноги к ногам, руки к рукам, череп к черепу и так далее; все лежат в полном порядке.

— А тебе совсем не страшно? Ни капельки? — спросил я Педро.

— Конечно, нет. — Он усмехнулся: — Они ведь меня не тронут.

Но я заметил, что он первым побежал по винтовой лестнице вверх, на благоухающее цветами кладбище.