Ля_Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

Дабейба оказалась маленьким городком на вершине зеленого куполообразного холма. Банка здесь не было. Мы попытались получить по нашему аккредитиву местные деньги в универсальном магазине, но тамошний клерк в жизни не слыхал об аккредитиве и в чеке на двадцать долларов сумел прочитать только цифры. Он признал, что чек выглядит довольно внушительно, но, чтобы эта бумажка стоила добротных колумбийских песо, — нет, это уж извините. Мы попытались обменять деньги в отеле — там было целых пять комнат и одна ванна, — и его владелица, приятная женщина лет пятидесяти, одобрительно пощупав нашу бумажку, согласилась нас принять. К тому времени день уже склонялся к вечеру, и мы решили остаться в Дабейбе до утра.

После ужина престарелая матушка хозяйки гостиницы спросила нас, католики ли мы. Мы ответили отрицательно, но она сказала: «No importa»[24] — и пригласила нас посетить, главную церковь города, совсем новую, даже еще не законченную, хотя там уже шла служба. Готический стиль никак не вязался с современной железобетонной конструкцией, но внутри последние лучи заходящего солнца прорезывали цветные витражи, и мы ощутили покой и благодарность судьбе за то, что благополучно одолели двести пятьдесят миль океана.

На утро я попросил счет. Хозяйка несколько минут посовещалась со своей матушкой, написала что-то на клочке бумаги и подала его мне. Там было написано: «Вы ничего мне не должны. Да благословит вас бог». Мы были потрясены.

Однако, когда мы ехали по холмам по направлению к Медельину, проблема денег все еще не была решена. Впрочем, у нас были наши четыре песо и немного горючего в баке, а впереди оставалось еще несколько городов, где, возможно, есть банк. Департамент Антиокия, по которому мы ехали, примечателен весьма оригинальным обычаем: мужчины там носят через плечо богато украшенные, отделанные мехом сумки, напоминающие кошельки. Но, несмотря на обилие этих гипертрофированных бумажников, менял здесь явно не хватало. В каждом из крошечных горных городишек, которые мы проезжали, я пытался обменять доллары на песо, и всюду было одно и то же: люди с интересом разглядывали американские деньги, но не желали их менять. Мы с тревогой следили за стрелкой указателя бензина и даже уменьшили скорость, чтобы сэкономить горючее, но все равно к полудню пришлось расстаться с последними четырьмя песо и купить на них около пяти галлонов бензина — только-только доехать до Медельина.

Пока мы поднимались все выше в горы, воздух был приятно прохладным. Дорога вилась по пересеченной местности, зеленой, как парк, и почти совершенно невозделанной. Редкие стада лениво пощипывали траву, но я был так голоден, что видел в них только бифштексы, поджаренные с луком, — мы ничего не ели с самого утра. Правда, на несколько минут мы совсем забыли о еде, когда проезжали по старому деревянному подвесному мосту, который подозрительно раскачивался на высоте нескольких сот футов над рекой. Но на другом берегу нас обогнал грузовик с хлебом, и голод сразу же вспыхнул с новой силой. Тут мне пришла в голову блестящая мысль.

Я дал полный газ и попытался догнать грузовик, отчаянно нажимая на сигнал. Грузовик увеличил скорость. Я сигналил непрерывно, но водитель грузовика тоже только сигналил в ответ и шел еще быстрее. После нескольких миль такой игры в кошки-мышки он наконец увидел, что я отчаянно машу ему руками, и остановился. Высокий, стройный шофер лет тридцати разумеется, носил густые черные усы: без них всякий колумбиец показался бы просто неодетым.

— Извините меня, сеньор, — сказал я, — но не согласились бы вы обменять буханку хлеба на американские сигареты?

— Увы, сеньор, — ответил он. — Я не курю.

На моем лице так явно выразилось разочарование, что он быстро прибавил:

— Но если вы голодны, я могу дать вам хлеба.

И он принялся вываливать буханки хлеба и коробки печенья из кузова грузовика до тех пор, пока не набралось больше, чем мы могли бы съесть за целую неделю. Сигареты он взять отказался.

— Нет, сеньор, — улыбнулся он. — Я счастлив подарить это вам. Да и кроме того, дон Льюис поступил бы точно так же.

— Дон Льюис?

— Да, сеньор, он хороший человек и мой друг, собственно, он мой хозяин, дон Льюис Кулсон, владелец пекарни.

Манна, но не с небес, а от Кулсона! А когда водитель узнал, что мы едем к дону Льюису, он настоял, чтобы мы ехали следом за ним. Следующие шестьдесят миль он медленно ехал впереди нас и в каждой деревне останавливался перекусить. Пытаться благодарить его было все равно что заговаривать с радиоприемником. Мы до того наелись во время этих refrescos[25] в каждом городишке, что наконец взмолились и убедили его, что больше уже не голодны. Добродушный, веселый парень довел нас до самых дверей дома Кулсона.

Было уже больше девяти часов вечера, когда мы добрались до Медельина. Остановились, чтобы позвонить Кулсону, и детский голос ответил нам по-испански:

— Дон Льюис ждет вас, но пока его нет дома. Он просил распорядиться меня.

Это был младший сын Кулсона, Джордж.