Лягушачий король

– Подумаешь, преступление, – пробормотала Ульяна. – Восемь черных, кто их считает…

– Там было трое детей с родителями! – повысил голос Илья. – Две семьи!

Виктор Петрович махнул рукой:

– «Семья, семья»… А вот у Варьки-то теперь семьи не будет! То-то и оно. А все из-за этих… сыщиков! Дряни, ей-богу… Лишь бы на чужой беде заработать! Сидели бы мы тихо, не знали ничего, и жили бы себе счастливо! Свадебку сыграли бы… Варюха внучков бы нам родила! Да, Варюш?

– Да, папа, – всхлипнула Варвара.

– Вот и я говорю! Гриша к нам хорошо относился. И парень работящий, все в дом…

На лице Ильи отразился неподдельный ужас. Он смотрел на родителей так, словно видел впервые.

– Какие деточки?! Он ей кровный родственник!

– Да ладно, родственник! Седьмая вода на киселе!

Илья замолчал и закрыл глаза.

– Что теперь говорить, – вздохнула Ульяна. – Поздно!

– Удружила ты, Кристина, сестре, нечего сказать…

Старшие Харламовы принялись вполголоса отчитывать младшую дочь – я уже потеряла счет этим попрекам. Она не говорила ни слова, уткнувшись в тарелку. По ее лицу невозможно было ничего прочесть.

– Таня, пойдем, – сказал Илья и поднялся.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Куда ты ее зовешь? Пусть сначала доест, – вмешалась Ульяна.

– Пойдем, – повторил мой муж.

– Я сказала, сиди, Татьяна!

Он взял меня за руку, не отвечая матери, и я вдруг поняла.

Это было окончательное решение. Он долго находил объяснение их поступкам, оправдывал их глупость и жестокость, изобретая все новые версии. Наверное, так могло бы продолжаться долго… Если бы не их дружное стремление обелить Варвариного жениха, перевернуть все с ног на голову. Если бы не их искренняя убежденность, что жизни тех восьмерых, задохнувшихся в отсеке фуры вместе с детьми, ничего не стоили. И что ничего не стоило покушение на мою жизнь.

Этого Илья не смог принять.

Он много лет видел не настоящих людей, а портреты в галерее, бережно сохраненные детским воображением. Сейчас перед ним наконец-то предстали их подлинные лица.

Накануне частные сыщики успели рассказать мне о брате Григория.

Убийца. Душевнобольной. Страшный, очень опасный человек.

Но сейчас я всматриваюсь в совершенно нормальных людей – и они кажутся мне так же страшны, как тот безумец.

Уверена, они осуждают Люсю – но не за то, что она убила Галю, а за то, что не смогла как следует скрыть следы.

Ульяна и Виктор действительно не понимают, отчего Богун был плохим выбором для их дочери. Как сказала моя свекровь, за смерть нелегальных беженцев он уже свое отсидел, а что касается его равнодушия к невесте… Не думаю, чтобы в глубине души они считали Варю достойной чьей-нибудь любви.

– Скажу детям, чтобы собрали вещи, – обратился ко мне Илья.

Я кивнула.

Свекры почувствовали неладное.

– А ты куда это собрался? – Ульяна встала, уперла руки в бока, но в ее тоне я различила неуверенность.

Илья вышел, не ответив.

– Татьяна! Объяснись-ка! Что за дела?

– Мы уезжаем, Ульяна Степановна. – Я поднялась, прижала ладонь к горлу.

– У него отпуск еще не кончился!

Я покачала головой.

– Я тоже поеду, – неожиданно сказала Кристина и встала, едва не уронив тарелку. – Не могу здесь больше…

Впервые на моей памяти оба они, и Ульяна, и Виктор Петрович опешили, не находя слов.

Речь вернулась к ним чуть позже. Мы шли к машине, провожаемые их ядовитыми шуточками. Варвара стояла рядом с родителями на крыльце, пока мы укладывали вещи в багажник.

Но я видела, что они обескуражены. Двое детей уходили из дома, ничего не объясняя. И за родительскими насмешками мне чудился повторяющийся недоуменный вопрос, словно крики чаек: почему, почему?

Кристина уехала первой. Маленькая красная машинка скрылась за поворотом.

Помирится ли она с отцом и матерью? Я не знаю. В ней, как и в Илье, что-то сломалось. Но ее разрыв с родителями продиктован оскорбленным самолюбием: жертву Кристины не оценили, ее действия назвали ошибкой. Такие раны со временем заживают, и когда-нибудь она все забудет.

В отличие от Ильи. Он сюда больше не приедет. Возможно, наши дети вернутся, когда вырастут. Но это будет уже их история.

Мы покидаем Харламовых. Внешне я спокойна, но сердце мое поет, и даже печаль о муже, о его разбитых иллюзиях не может заглушить во мне чувства ликования.

Свободна, свободна! Вчера мне казалось, что нам предстоит собирать и склеивать осколки. Но сейчас, когда боярышник мелькает за окнами, и тускло-золотой день расступается перед нами, я думаю, что мы не потеряли, а обрели. Мне еще нужно разобраться с тем, что я получила. Нас ждут разговоры с детьми, визиты Варвары, а, может быть, и родителей, когда они убедятся, что Илья окончательно оставил их.

Но одно я знаю твердо: мы возвращаемся домой. И у нас нет другого дома – лишь тот, что ждет впереди.