- Странный, однако, инструмент. Какому п-плотнику пришло в голову сделать рукоятку из эбенового дерева, да еще с резьбой?
Давеча, когда я увидел, что на молотке кровь, сразу отвернулся, не стал смотреть. А теперь пригляделся получше.
- Это же молодого князя молоток, - говорю. - Котэ им по глине лупит, когда скульптуру делает!
- Ну вот вам и разгадка, - усмехнулся Фандорин. - Идемте!
Мы пошли на Синюю половину, к Константину Гуриани. Дело все-таки оказалось простым. Кому выгодно, тот и убил.
Поднялись по лестнице на второй этаж, идем по коридору. Вдруг - дадах! – выстрел!
И крик, девичий:
- Ииииии!!!!
Мы кинулись вперед.
Слышу голос Иванэ:
- Костя! Боже!
Из мастерской, где князь своих уродов лепит.
Вбегаем, а там – ужас.
Котэ на полу лежит, в руке револьвер, из головы кровь хлещет. Сразу видно – совсем мертвый... Княжна Нателла тоже лежит. Мертвая или живая, не разберешь. Между ними мечется Иванэ. Он-то живой.
Лепечет:
- Костенька… Наташенька… Господи, что же это?!
Нателла-то все-таки живая оказалась. Застонала, бормочет:
- Дядя Ваня… Мне плохо…
- Что здесь произошло? – спросил Фандорин.
Управляющий обернулся.
- Я не знаю! Я услышал выстрел, крик… Я прибежал… Не знаю, к кому кидаться… Костя мертвый! О боже! Наташенька, милая, ты цела?
- Да, - бормочет она. -Только голова кружится…
Батоно Эраст над нею наклонился:
- Что здесь произошло, мадемуазель?
- Я из сада пошла к Котэ... Сказать, что нашла окровавленный молоток... Он стал весь белый... Вынул из стола револьвер, приложил к голове – и… У меня стало темно в глазах. Кажется, я упала…
Иванэ над нею кудахчет:
- Это обморок, просто обморок! Не смотри на Котэ, девочка, смотри на меня!
Она повернула к нему голову, кроткая, как овечка.
- Хорошо, дядя Ваня…
Иванэ обнял бедняжку, стал гладить ее по волосам.
А я подумал: ах, деньги-деньги, что вы делаете с людьми! Сын родного отца убил, а потом себя. Теперь его даже на церковном кладбище не похоронить – самоубийца. А на том свете Господь и за то, и за другое спросит...
Фандорин поднял револьвер, разглядывает. Револьвер маленький, черный, блестит. Похож на птицу чхарт, в честь которой моя фамилия – Чхартишвили.
Настроение у меня было грустное.
- Батоно Эраст, почему оружие всегда такое красивое? – говорю. - Ведь смерть, которую оно приносит, безобразна?
Не стал со мной про философское говорить.
- Хм. «Бульдог» в идеальном состоянии. Недавно смазывали…
Вытер ладонь платком. Потом наклонился над самоубийцей, зачем-то осмотрел его руки.
Иван Степанович кричит:
- Девочка опять лишилась чувств! Господа, помогите мне перенести ее на диван!
Фандорин отодвинул его.
- Нужно измерить п-пульс.
Взял княжну за запястье, и поднес кисть к самому носу. Понюхал и говорит:
- Полноте ломать комедию, мадемуазель.
У Нателлы открылись глаза. Они были сухие и очень, очень злые.
- Не сомневаюсь, что из вас получился бы отличный б-брокер. Но теперь навряд ли.
- Господи, что вы говорите?! – возмутился Иванэ. - Вы сумасшедший! Наташенька, не слушай его!
Батоно Эраст на него не смотрел, только на княжну.
- Отлично разработанная комбинация, браво. Прикончить отца так, чтобы оградить себя от подозрений. Оставить без наследства мать. Свалить вину на брата. И в результате получить все состояние в полное свое распоряжение. Иван Степанович в вас души не чает, он сохранил бы имущество в неприкосновенности до вашего совершеннолетия. А там – Америка, небоскреб и весь мир у вас под ногами. Скажите, вы с самого начала собирались инсценировать самоубийство брата? Подкинуть молоток следствию, когда оно зайдет в тупик, и представить дело так, что Константин Гуриани в отчаянии застрелился? Но вы подслушали за дверью, что я заинтересовался треснувшей ручкой кинжала, и решили ускорить события.
Иван Степанович, тихий человек, раскипятился:
- Что вы себе позволяете?!! Сударь, как вы смеете обвинять в подобных ужасах ребенка? Безо всяких оснований! Я не позволю! Никто, никто этому бреду не поверит!
- А вы понюхайте ладонь «ребенка». Она пахнет ружейной с-смазкой. На подоле платья – вон, видите, - пятно. Это княжна вытерла испачканную руку. Зато у ее брата ни на правой, ни на левой руке следов прикосновения к рукоятке револьвера нет. Это доказательства неоспоримые, их признает любой суд. Наследства вы будете дожидаться в колонии для несовершеннолетних преступниц, мадемуазель. Только боюсь, что ваша опекунша, ее сиятельство Лейла Давидовна, вам мало что оставит.
Тут княжна Нателла как вскочит на ноги, будто чертик из табакерки.
- Тварь! Сволочь! Скотина!
И как вцепится своими острыми ноготками в лицо батоно Эраста! Еле мы ее оттащили...
Потом, в ванной комнате, Фандорин разглядывал свое лицо, ставшее похожим на матросскую тельняшку, и сильно расстраивался.
- Как я покажусь в таком виде синопскому паше? Что он подумает?
Я посоветовал протереть царапины чачей. Кто знает, не ядовитые ли когти у Нателлы Гуриани.
Прыгнула в воду гадюка...
- Выглядите вы, конечно, не красавцем, - говорю. - Но давайте я вам про красоту тост скажу. Он вас утешит.
И вы послушайте. Этим тостом заканчивается моя история.