Лягушка-путешественница (СИ)

— А вот и третья! — продемонстрировав хозяевам окровавленное запястье, гостья подняла с пола остро заточенную шпильку, длиной сантиметров двенадцать, с самодельной рукояткой, обмотанной кожаным ремнём.

Продемонстрировав орудие убийства всем присутствующим, Ника с издевательской вежливостью обратилась к мореходу.

— Вам нужны ещё какие-то доказательства, господин Картен?

Но, прежде чем он успел хоть что-то ответить, послышался неясный крик, шум падения и полный ужаса вопль.

— Госпожа-а-а!!!

Видимо, совсем обезумев от страха, Риата, пытаясь протиснуться в комнату, толкнула столбом застывшую в дверях супругу консула. В ответ Картен сбил невольницу на пол ударом рукоятки меча и, не давая подняться, схватил за волосы, рванув голову вверх, и поднёс к побледневшему лицу женщины широкий клинок.

— Где ты шлялась меретта? Почему госпожа одна осталась?

— Там, в сарае с Обглодышем, — быстро затараторила рабыня. — Он мне риал пообещал!

— Что? — от удивления консул опустил оружие. — Врёшь! Откуда у него серебро?

Вместо ответа Риата разжала кулак.

Коротко глянув на ладонь, мореход уставился на жену.

Та непонимающе пожала плечами, судорожно придерживая края накидки.

Выпустив волосы невольницы, мужчина наотмашь ударил её тыльной стороной левой ладони, поскольку консул был левша. Голова женщины лишь мотнулась из стороны в сторону.

Не в силах сдерживать нарастающее раздражение, вызванное страхом, болью и вызывающим поведением мужчины, Ника надменно фыркнула:

— Вы для начала со своими рабами разберитесь, господин Картен, а её я сама накажу.

Злобно сверкнув глазами, мореход рявкнул Уртексу:

— Приведи сюда этого ублюдка!

И вышел вместе с семейством, оставив гостью в темноте.

— Госпожа! — дрожащим голоском робко проблеяла Риата.

— Чего ждёшь? — отозвалась та с ворчливым раздражением. — Добудь огня, зажги светильник. Ну, быстро!

— Сейчас! — неизвестно чему обрадовалась женщина. — Я сейчас!

Бросившись в дверь, она обо что-то ударилась, и зашипев сквозь зубы, быстро зашлёпала по полу подошвами сандалий.

— Да не забудь тёплой воды, а лучше воды с вином! — уже вдогонку ей крикнула Ника, даже не подумав, где всё это невольница отыщет среди ночи.

А со двора доносилось грозное хозяйское рычание:

— Обглодыш, иди сюда, собачья требуха!

— Иду, господин, — с явным испугом отозвался раб.

Стараясь не обращать внимания на боль и вонь, наполнявшую комнату, девушка попыталась прислушаться, но различила только: «Бу-бу-бу».

Можно, конечно, встать и подойти к окну. Но между ним и кроватью на полу лежит тело Мыши, из-под которого уже натекла лужа крови и ещё чего-то очень неприятного. Поэтому путешественница осталась сидеть, время от времени всхлипывая и морщась.

Огнём пылали разрез на плече и колотая рана на запястье, ныли локоть левой руки и правое колено, а в довершение всех несчастий стали мёрзнуть голые ступни.

— Вот батман, — чуть слышно бормотала она, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь понять причины, из-за которых у рабыни Картена вдруг прорезалось жгучее желание её убить. — Вот батман.

Отодвинув плечом циновку, в комнату протиснулась Риата, прижимая к груди кувшин и прикрывая ладонью робкий огонёк на кончике смолистой щепки.

«Быстро она прибежала», — с какой-то отстранённостью подумала Ника, наблюдая, как невольница поджигает войлочный фитилёк, торчавший из удлинённого носика маленькой лампы. Когда тот, затрещав, вспыхнул, женщина обернулась к хозяйке, безвольно пустив руки вдоль туловища. От неё так и веяло чувством вины, отчаяния и полной готовностью принять любое самое суровое наказание.

«Я могу её убить и буду в своём праве, — подумала девушка. — Может, она сейчас именно этого и ждёт? Ну уж дудки!»

Удивительно, но какой-то особой злости к рабыне она почему-то не испытывала. Ну кто мог знать, что именно сегодня Мышь придёт её убивать?

Морщась от боли, путешественница поднялась на ноги и стала стягивать испачканную кровью сорочку.

— Я сейчас, госпожа! — вскричала женщина, устремившись к хозяйке.

Избавившись с её помощью от сорочки, Ника вновь тяжело плюхнулась на постель.

— Утром выстираешь и зашьёшь.

— Слушаюсь, госпожа, — с готовностью закивала рабыня, поднимая с пола сорочку.

— Да подожди! — поморщилась та от подобного энтузиазма. — Достань из корзины ту мазь, что Фарк подарил, и бинты. Не видишь, меня надо перевязать? Да поскорее. Сейчас заявится Картен, а я в чём мать родила.

Нервно прыснув в кулак, невольница бросилась исполнять приказания. Отыскав горшочек с мазью, вытащила деревянную обшитую кожей пробку, и поддёв той же щепочкой зеленовато-бурую кашеобразную субстанцию, принялась размазывать её по расстеленному бинту.

— Обглодыш сам тебе деньги предложил? — спросила девушка, прикрывая ноги и низ туловища одеялом.

— Нет, госпожа, — пробормотала рабыня, втягивая голову в плечи. — Мне Мышь сказала.

Женщина аккуратно протёрла кожу смоченной в вине тряпочкой.

— Когда? — тут же поинтересовалась хозяйка, невольно поёжившись от прикосновения холодной мази.

— За ужином, госпожа, — тихо ответила Риата, бинтуя ей плечо.