Лягушка-путешественница (СИ)

«Болеть хорошо с интернетом, телевизором или хотя бы с книжкой», — грустно думала Ника.

Тем временем её сиделка деловито раскладывала на полу волчьи шкуры, явно намереваясь подремать.

«Это мне что, одной придётся от безделья мучиться?» — до глубины души возмутилась больная, пытаясь повернуться.

— Как себя чувствует Орри?

— Гораздо лучше, госпожа Юлиса, — охотно отозвалась гантка. — Скоро мы в усадьбу вернёмся.

— Не нравится в Канакерне? — спросила девушка.

— Чужое здесь всё, госпожа Юлиса, — тяжело вздохнув, Лаюла уселась прямо на полу. — Камень кругом, улочки узкие, того и гляди застрянешь. В усадьбе лучше — деревья, простор. Но всё равно — не как в наших лесах.

Она мечтательно улыбнулась.

— Выйдешь из дома утром — тишина такая, что слышно, как роса на траве звенит. Лесом пахнет, смолой, листочками, грибами да ягодами. А тут один… навоз да вино кислое!

Ещё гантка пожаловалась на местную еду, одежду, обычаи и другие трудности адаптации. Хорошо хоть, Приск Грок относится к гостям по-доброму, работой не изнуряет, кормит досыта. Узнав, что все женщины искусные ткачихи, задумал мастерскую открыть.

Вывалив накопившиеся претензии, Лаюла перешла к планам на будущее.

— Вот только Орри никак не выберет, что ему делать, — озабоченно качала она головой. — То ли в моряки пойти, то ли в хлеборобы. Нам господин Приск Грок предлагает землю взять за часть урожая. По мне так лучше на твёрдости, а его на воду тянет.

Путешественница с удовольствием слушала её бесконечный монолог, привычно пропуская большую часть слов мимо ушей.

За такой приятной беседой их застал приход Риаты. Лаюла вернулась к жениху, а рабыня отчиталась о визите в храм Пелкса.

— Я, госпожа, гадала на крови жертвенного голубя, — с таинственным видом сообщила она. — Жрец сказал, что бог поможет вам одолеть хворь.

Тронутая такой заботой и устав от вернувшейся головной боли, хозяйка не стала выяснять источник финансирования покупки несчастной птички.

Перед обедом раненую гостью навестила Тервия, придирчиво оглядев сверкающую чистотой комнату, дежурно спросила о самочувствии и быстро ушла, очевидно не испытывая никакого интереса к ответу.

Больше Нику никто не навещал. Только рабыня не отходила от своей госпожи ни на шаг: меняла повязку, поила целебным отваром, приносила яблоки и виноград, как могла развлекала её разнообразными историями из своей короткой, но бурной жизни.

Хозяйка слушала её гораздо внимательнее, чем болтовню гантки, даже сквозь головную боль и изредка наваливавшуюся дурноту, впитывая атмосферу имперской жизни.

То, что рабов здесь не считают за людей, девушка уже усвоила твёрдо. Однако, даже попав в неволю, кое-кто умудрялся неплохо устроиться. Одни старались доказать хозяевам свою полезность, заставляя тем самым бережнее относиться к ним, как к ценному имуществу. Другие использовали слабости и пороки господ. В рабской среде процветало доносительство. Хотя большинство просто старались выжить, по возможности радуясь сегодняшнему дню и не задумываясь о завтрашнем.

Риата ничего не знала о том замкнутом мирке, в котором обитала высшая аристократия Империи. Все её бывшие хозяева принадлежали к тому социальному слою, который в другом месте и времени называли «средним классом».

Эти люди походили на тех, кого девушка встречала в своём родном мире. Так же любили и ненавидели, страдали и радовались, зарабатывали на жизнь честно и не очень. Разве что вместо гаджетов и бытовой техники использовали рабов. Пожалуй, единственным существенным отличием, которое сильно бросалось в глаза, стала массовая и безоговорочная вера в предсказания всякого рода гадателей и магов.

Жители Империи и окружавших её земель относились к словам провидцев чрезвычайно серьёзно, что однако не мешало им оставаться практичными людьми. С самым серьёзным видом Риата рассказала о купце, которому напророчили смерть от игры в кости. Не в силах совладать со своей страстью, тот сажал за стол раба, заставляя его трясти стаканчик, и прожил много лет, погибнув при переправе через реку.

Вечером пришла Лаюла. С таинственным видом наклонившись над кроватью, она зашептала, обдав раненую густым запахом уксуса, чеснока и варёных бобов.

— Вспомнил Орри тех лиходеев.

— Которые на него напали и украли Паули? — на всякий случай уточнила путешественница, изо всех сил борясь с тошнотой. К ночи голова вновь разболелась, и даже мысли о еде вызывали дурноту, а тут такой аромат!

— Да, госпожа Юлиса! — вытаращив глаза, прошелестела гантка.

— Что он видел? — хмурясь, спросила Ника, тут же радушно предложив. — Да ты садись.