Лягушка в молоке

— Я хотела сказать, как имя твоей дочери? Ну не Фреей же мне называться? Или может Бледной Лягушкой?

— Конечно, нет! — раздражённо буркнул старик, ставя на стол берестяную миску с прошлогодними орехами. — Снежный Ландыш прислала. У нас давно закончились, ешь.

Усаживаясь на скамью, он важно огладил бороду.

— Как тебе нравится Псада? Так звали мою несчастную мать.

Девушка с раздражением расколола орех камнем.

— Никак не нравится.

— Тогда Торина. Это имя твоей бабки. Если она ещё жива, ей будет приятно.

— А что-нибудь более благозвучное? — со вздохом спросила собеседница, стряхнув скорлупки на землю.

— Да как ты смеешь?! — взвился заморец. — Это одно из древнейших раланских имен!

— Я не старину изучаю! — огрызнулась Фрея. — Если получится, не хочу до конца жизни откликаться на дурацкое Торина!

Она раздражённо засопела и выпалила:

— Я же не гном!

То ли девушка, воспользовавшись удобным предлогом, выплёскивала на наставника свой страх и раздражение. То ли просто не хотела выбирать, только ни сегодня, ни на следующий день они так и не подобрали ей подходящего имени.

В конце концов Отшельник заявил, что согласится на любое сочетание звуков, которое придумает привередливая дочь. Если, конечно, оно будет звучать достаточно благопристойно.

Последнее время Фрея редко вспоминала прошлую жизнь. Возможно, сознание, примирившись с невозможностью возвращения к ней, оберегало и без того издёрганную хозяйку от лишних переживаний.

Но сегодня она вновь увидела себя на сцене под яркими лучами софитов. Гремела знакомая музыка, Семён ловко подхватывал партнёршу, не давая упасть на облезлые доски сцены. Вместе с "The Chemical Brothers" пела душа, подчиняясь пульсирующему ритму и наслаждаясь властью над собственным телом, легко выполнявшим самые сложные движения. Сальто, шпагат, поворот, последний аккорд, подавшись друг к другу, танцоры, тяжело дыша, замерли в притворных объятиях. Громкие аплодисменты немногочисленных зрителей и натужно бодрый голос ведущего.

— Сёмен Гришин и Виктория Седова!

— Это же я! Я — Виктория!

Проснувшись от собственного крика, девушка рывком села на постели, отбросив меховое одеяло. Сердце колотилось чаще, чем бубен Колдуна на самой крутой его пляске. Грудь тяжело вздымалась, жадно втягивая ночной воздух, а по мокрой от пота коже забегали мурашки.

— Что? — тревожно спросил Отшельник. — Опять кошмар?

— Да! — вскричала Фрея. — То есть нет.

Она буквально физически ощущала, как, наполняясь новыми образами и событиями, уменьшаются пробелы в памяти, открывая новые страницы жизни.

— Тогда чего орёшь? — зевая, проворчал на своей лежанке старик.

— Я это…, — пробормотала девушка, шаря руками по полу.

Дотлевавшие в печке угли не могли разогнать царивший в хижине мрак.

— Мне…, — продолжала она, натягивая рубаху.

Несмотря на важность того, что собиралась сообщить, скакать перед наставником голой не хотелось.

Чуть прикрывшись, Фрея шагнула к печке, прихватив с пола несколько сухих веток.

— Я знаю, как меня зовут! — ликующе вскричала она, когда по стенам хижины заплясали оранжевые отблески пламени.

— Наконец-то придумала себе имя? — пробормотал Отшельник, приоткрыв глаза.

— Нет! — засмеялась девушка, раскинув руки. — Я вспомнила своё настоящее! Представляешь?! Почти год прошёл, но теперь я знаю, кто я!

— Постой, не части, — поморщившись, приподнялся на локте старик. — Боги открыли тебе настоящее имя?

— Ну да! — смеясь, кивнула Фрея и церемонно представилась, разведя руки в стороны. — Виктория Сергеевна Седова!

Заморец сел, прикрыв ноги одеялом.

— Повтори!

— Виктория Сергеевна Седова!

Глаза старика превратились в щёлочки, и даже густая борода не смогла скрыть широкой, довольной улыбки.

— Я всегда говорил, что твой мир такой же, как у нас! Даже твоё имя похоже на радланское.

— Нет, — девушка села на постель, скрестив ноги. Её все ещё трясло от переполнявших чувств. Хотелось говорить.

— Моё имя Виктория. Сергеевна… Значит, моего отца звали Сергеем. Есть такое имя. Ну а Седова…

Она запнулась.

— Ну, это, наверное, похоже на ваш род. Вроде Юлиев.

— Вот видишь! — усмехнулся Отшельник, зевая и почёсывая заросшую седыми волосами грудь. — Тебе понравится в Радле. А родственники моей жены станут твоей семьёй.

Он ещё раз зевнул, широко разевая рот, и вновь собрался погрузиться в сон. Однако Фрея была слишком взвинчена, чтобы спокойно заснуть.

— Тогда можно я оставлю себе это имя? Виктория!

— Лучше не надо, — заморец со вздохом сел, проведя ладонью по лицу. — Варкия — ольвийское имя. Радланский аристократ так свою дочь не назовёт. Вот Вентия — другое дело.

Девушка несколько раз повторила это слово, будто пробуя на вкус. Нет, это явно не то, что она хочет.

— А Вика?

— Ну, если так хочешь, — хмуро пожал плечами Отшельник, кажется, этот разговор начал его раздражать. — То можешь подарить насмешникам лишний раз подшутить над собой.

— Почему? — не поняла она.

— Ваилкарами называют булочки, которыми торгуют на площади. Подумай сама, какие мысли могут тут возникнуть?

Старик усмехнулся, потом, очевидно, сжалившись над ученицей, предложил:

— Ника Юлия Террина.