Лягушка в молоке

Начались и закончились экзамены, в последний день Большой зал привычно украсился флагами Слизерина, Слагхорн получил кубок школы и сиял собственным светом. В сопровождении авроров мы добрались до Лондона, бармен встретил нас на вокзале. С ним рядом стояли две красивые женщины. Я сразу поняла, что это матери Тони и Абраксаса. Миссис Малфой держалась очень прямо и обладала утончённой красотой, мама Долохова была хрупкой шатенкой с выразительными глазами. Её портили скорбные складки у рта и короткий ёжик на голове, прикрытый беретом, но даже эти детали не могли скрыть её потрясающе правильных черт. Их лица преобразились и расцвели, когда дети бросились к ним. Они улыбались и тискали своих сыновей, а мы вежливо поздоровались с барменом и ждали чуть поодаль. Наконец они обратили на нас внимание, поздоровались с Томом и познакомились со мной. Аманда и Мария, у них были такие же красивые имена, как и певучие голоса. Мария Долохова забрала Тони и Абраксаса, а Аманда Малфой отправилась с нами в маленький городок Бернли, где теперь находился наш приют.

Новое здание приюта выглядело гораздо лучше прежнего, у главного входа стояли каменные львы, скалящиеся на посетителей. Перед домом был разбит большой парк, по дороге я видела множество детей, копошившихся в земле, все были деловиты и собранны. Миссис Коул нас ожидала, она стояла у лестницы и нетерпеливо посматривала на часы. Директриса приветливо поздоровалась с Томом и удивлённо покосилась на Аманду. Миссис Малфой была решительной женщиной и сходу предложила забрать Тома на всё лето. Она продемонстрировала директрисе какие-то бумаги, миссис Коул легко согласилась и отдала Тому карточки на семь недель, даже добавила карточки на приобретение одежды. Мы с Томом коротко простились, он заглядывал мне в глаза и клялся забрать меня при первой возможности, я снова перекрестила его и поцеловала в лоб, попросив беречь себя. Аманда наморщила лоб и удивлённо переводила взгляд с меня на Тома, а он обнял меня до хруста и пообещал прислать письмо.

Так я осталась совсем одна. Долго горевать мне не дали. Поскольку мне уже исполнилось четырнадцать, миссис Коул определила меня на молочную ферму в помощники. Мои робкие писки о спицах и пряже были категорически прерваны. На ферму, это нужно приюту, точка. Я смирилась и пошла переодеваться в новую форму. Хотя бы форма мне шла: рубашка и бриджи для верховой езды цвета хаки, тёмно-зеленый шерстяной пуловер и коричневые прочные сапоги. Головной убор также имелся, военизированная фуражка с козырьком того же цвета хаки. Даже коричневый кожаный ремень выдали, мне пришлось проделать в нём новую дырку. В таком виде я спустилась в холл и немедленно попала в цепкие руки мисс Кирк из Женской Сельскохозяйственной Армии, сокращённо ЖСА. Она оказалась компетентной и трудолюбивой, мы быстро нашли общий язык. Фермер был молодым жизнерадостным парнем с одной рукой, списанным из армии подчистую. Его звали Роберт Смит, он трогательно заглядывался на дамочку из ЖСА и тихонько вздыхал. Все втроём мы пахали от зари до поздней ночи. Даже жаловаться было невозможно, моя нагрузка была точно такой же, как у владельца и его помощницы. Зато молока я пила вдоволь, еще и в приют таскала. Хоть я и рыдала, но освоила верховую езду. Каждый вечер я гоняла лошадку до приюта и обратно, отвозя свежее молоко детям. Воспоминания о довольных мордашках малышей с молочными усиками согревали меня холодными ночами, проведенными на сеновале в сарае. Мисс Кирк спала рядом, кутаясь в куцее одеяло. Пожалуй, я устроилась даже лучше нее. У меня была старая (бывшая парадная) мантия Тома с еще действующими чарами крепости и яркости. Два года назад мы выбрали хорошую шерсть, мое тело отдыхало после жёсткого колючего, хотя и тёплого пуловера. Зато я много времени проводила на свежем воздухе. Я стерла руки в кровь, выгребая лопатой навоз, но меня снова выручила заживляющая мазь из запасов госпожи Хэлси. Травмы от неловкой верховой езды тоже отлично поддавались лечению зельями. Аптечка Слагхорна очень выручала меня этим летом.

Письма от Тома я перечитывала несколько раз, умная сипуха выбирала моменты, чтобы я забирала послания незаметно. Он писал, что они с ребятами ставят силки на птиц и учатся стрелять из арбалетов, что косят и сушат траву, набивая матрас для меня. Рукой Тони было написано: «Потерпи, всего полматраса осталось». Я в ответ писала, что пью молока вдоволь и много дышу свежим воздухом, езжу на лошади и живу неплохо, немного скучаю.