Лягушка в сметане

– А сейчас-то чего ты волнуешься?

– По двум причинам. Во-первых, я оставил тебя на растерзание Аглае.

– Ничего, обошлось, она не очень сильно меня истерзала.

– Ты от нее откупилась?

– В самом прямом смысле… А во-вторых?

– А во-вторых, я думаю, неужели ты выгнала меня на улицу, как бездомного пса, и теперь даже не пустишь погреться?

– А ты замёрз?

– Ещё как! Я даже зашел в магазин и купил бутылочку армянского коньяка. И лимон.

– И теперь будешь пить его в одиночестве?

– В твоем подъезде, сидя на грязной, заплеванной лестнице…

– Ладно уж, заходи.

– Думаешь, больше никто не придёт?

– А мы никому больше не откроем.

– Уже иду!

Кстати, в первый момент, когда свекровь заговорила о деньгах, Варя не вспомнила о пяти тысячах, полученных за фотографии. Только потом, когда они оговорили сумму, подумала, что могла бы дать больше, но отчего-то дрогнула рука. Неужели деньги так быстро портят человека?.. Интересно, если бы свекровь могла об этом узнать, на что еще она бы попросила у Вари деньги?

Вадим позвонил в дверь. Она теперь даже звонок его могла отличить от звонка других людей. Он только касался пальцем кнопки и сразу отпускал. Уж не придумывает ли Варя, что он вообще какой-то особенный?

– Что хотела твоя… бывшая или нет… родственница?

– Чтобы я дала ей денег на покупку стиральной машины.

– Что ты говоришь! – удивился он. – Понятно, когда ты пеняла мне на спешку, с которой я пришёл к тебе за деньгами. Но ведь она – мать погибшего.

– Аглая Вениаминовна решила, что чем больше времени пройдёт со дня смерти сына, тем меньше я буду ощущать связь с прежними родственниками. Вот и решила поторопиться… Ты предупредил маму, что не придешь сегодня ночевать?

– Предупредил, – сознался он.

– А если бы я тебя не вставила у себя?

– Тогда бы я вернулся домой и сказал, что моя девушка срочно улетела в Турцию.

– В Турцию? Но зачем?

– Оптовик по неизвестной причине задержал отправку партии белья.

– Женского или мужского?

– Постельного.

– Значит, ты представил меня как продавщицу?

– Как владелицу небольшого частного магазинчика.

– А вообще ты не находишь, что у нас с тобой странные отношения? – заговорила Варя, слегка отстраняясь от страстного жеста, с которым Вадим к ней потянулся.

– Странные в чём? В том, что мы с тобой друг другу нравимся… как я надеюсь?

Стоило ему выпустить Варю из своих объятий, как он опять стал бояться слова «любовь». Бояться – в том смысле, что считал грехом произносить его всуе.

– Надеешься на меня или на себя?

– Варюша, ну какая тебя муха укусила? Ты как будто нарочно меня заводишь. Хочешь, чтобы я с тобой спорил, проявлял самые худшие стороны своей натуры?

– А они у тебя есть?

– Как и у всех людей.

– Знаешь, что мне сейчас больше всего хочется? – сказала Варя, с удивлением отмечая откуда-то появившееся раздражение. От этого она даже почувствовала некий озноб. – Залезть в постель, укрыться двумя одеялами, так, чтобы даже жарко стало. Мне, кажется, никак не удается согреться. Как будто кусок той самой сосульки, которая круто изменила мою жизнь, попал мне прямо в сердце. Помнишь сказку «Снежная королева»?

Конечно, ей опять показалось! Например, что она гораздо больше хочет чувствовать рядом с собой Вадима, чем он её. Что она скучает, когда он уходит, хотя никак за это время не могла бы к нему привыкнуть – ведь они знакомы так недолго…

– Это ничего, – сказал он, всё-таки прижимая её к себе, как и хотел. – Я тебя согрею. Вернее, предлагаю согреваться вместе, потому что теперь мне кажется, что я и сам много лет прожил с таким же, как у тебя, кусочком льда в сердце.

Глава двадцать четвертая

Обоим не спалось. Они немного устали от той страсти, с какой в последнее время тянулись друг к другу. Вернее, от силы этой самой страсти. Причем, с точки зрения обоих, их любовь совсем не походила на ту, которую они себе прежде представляли. И каждый, наверное, не смог бы объяснить кому-то, ПОЧЕМУ вдруг это чувство так одновременно вспыхнуло в них обоих… Неужели так бывает? Или так и должно быть?

– Вообще-то раньше я в любовь не верил, – говорил ей в самое ухо Вадим, в то время как Варя легкими поцелуями касалась его груди, будто утверждая свои права на этого мужчину.

– Ты говоришь это в прошедшем времени, или мне показалось? – лениво поинтересовалась она, потому что за несколько мгновений до этого он продемонстрировал ей совсем другое.

– А теперь я почему-то боюсь произносить это слово вслух. Мне кажется, что оно как будто птица, вылетит у меня изо рта – и потом ищи-свищи.

Варя тихонько рассмеялась, ведь совсем недавно это слово он ей-таки сказал. Не побоялся.

– Хорошо, ты и не говори. Просто привыкай к нему.

– Привыкать? – удивился он.

– Ну да, пусть оно в тебе прорастает, а я буду слушать твоё сердце – вот так – и по стуку определять, насколько этот росток в тебе подрос.

– Фантазерка!.. А в тебе этот росток есть?

– Он такой же хрупкий, как и у тебя, – вдруг серьёзно сказала Варя. – И я тоже буду взращивать его очень осторожно. В тебе семя может не завязаться, а во мне оно все равно будет расти… А еще я рада, что кое-чем от тебя все-таки отличаюсь.