Лягушки

О дворце Ковригин многое слышал от отца. Тот десятилетним мальчишкой вместе с двумя другими кладоискателями здесь всё будто бы облазал и обшарил. Этой ночью Ковригин в отцовских записях наткнулся на странички со словами о Журине. Но главные воспоминания, наверное, были в других тетрадях отца, оставленных в Москве. В своё время Ковригин, любопытствуя, пытался отыскать какие-либо сведения об усадьбе Турищевых-Шереметевых. Но усадьбу туристские маршруты обошли, здание долго не включали в списки памятников истории и культуры, а в пору его служения домом отдыха обозостроителей оно, видимо, было приведено в функционально-полезное состояние. Лишь в какой-то жалкой курортно-краеведческой брошюре Ковригин наткнулся на размыто-смурной снимок здания и подумал: чудесный замок возник, скорее всего, в воображении московских мальчишек, увезенных в сорок первом году от тягот войны в непуганую тишь.

И вот на тебе! Блуа!

Два этажа. На втором — стрельчатые окна-бойницы, башни по бокам с острыми завершениями-колпаками и машикулями, зубчатые стены ограды, подъёмный мост через ров, опустившийся на глазах избранных владельцем гостей.

Граф Турищев, затеявший каменное убежище вдали от столиц, где у него имелись свои особняки, был франкоман. В Париже вместе со своим приятелем бароном Строгановым он чуть ли не записался в якобинцы. Естественно, он побывал и на берегах Луары. Замок Блуа, видимо, очаровал его. Как помнил Ковригин, в основном здание было произведением пламенеющей готики, но поздние постройки Людовика XII соединили в нём Средневековье со свойствами высокого французского Ренессанса. Турищев жил два века спустя, и, естественно, его архитектурное развлечение могло быть лишь игрой-перекличкой с королевским обиталищем на Луаре или даже игрой-пересмешничеством. Как, интересно, относится к этим играм нынешний владелец усадьбы Журино?

Кстати, подумал Ковригин, не удивлюсь, если южный фасад с крыльями господского двора окажется вовсе непохожим на фасад северный. Позволил же себе управитель Новороссии граф Воронцов обратить лицом к Крымским горам мавританский замок, а с южной стороны отправить к морю каскадную лестницу с ампирными львами. Вольна и богата была знать в пору Великой Екатерины и Александра. А сейчас, что ли, не вольна? У нас — не Лондон, не Стокгольм, не Лиссабон. Это у них не заменить ни паркетину в примечательных домах без ведома учёных и властей. У нас-то милиция, что ли, будет препятствовать изыскам и причудам увлекающихся володетелей за их острожными заборами?

Ко всему прочему Ковригин и понятия не имел о вкусах господина Острецова. Да и Острецов ли приобрёл замок Турищевых-Шереметевых, а не фантом ли какой, недоступный глазу?

Иномарки уже переезжали подъёмный мост (про подъёмный мост отец Ковригина ни разу не упоминал) и не переезжали, а будто вплывали в романтическое пространство, лебеди белые, чёрные и выведенных тюльпановых пород — вишнёвые, багровые и даже лазоревые. Дверца проезжавшего мимо "мерседеса" открылась, и рука в нитяной митенке поманила Ковригина.

— Ковригин! По протоколу ты должен был ехать со мной! А ты сбежал. Садись к нам, озорник!

И Ковригин моментально стал соседом Натали Свиридовой. Притянули его так ретиво, что он оказался прижатым к меховому боку Натали. Ковригин попробовал отодвинуться, но Натали не позволила ему сделать это.

— И по протоколу ты обязан быть в Журине моим кавалером. Или я твоим. У нас есть с тобой что вспомнить и о чём поболтать.

Других звёзд театра и кино Ковригин в автомобиле не обнаружил. Стало быть, протокол усадил их в иные телеги. Место рядом с водителем было пусто. Слева от Свиридовой, помалкивая, присутствовала девица Древеснова. "А мордашка-то… лицо то есть, — сообразил Ковригин, — у неё красивое… банальное, но красивое… И тело было предъявлено публике вполне ладное… Далеко пойдёт. А может, сегодня уже отправилась в это далёкое…"

— Вам, Натали…

— Не вам, а тебе! Что тут политесы разводить!

— Тебе! Тебе! — согласился Ковригин. — Так вот, Натали, тебе известны протокол и церемониал… Долго ли нас здесь сегодня продержат?

— Скорее всего, до утра. А куда ты спешишь? Здесь прекрасные, говорят, гостевые покои. В башнях. Конечно, если у кого случится необходимость, отвезут в город. Но тебе-то куда спешить? Мы столько лет с тобой не виделись!