Лягушки Манхэттена (ЛП)

После мягкого поцелуя он откидывается на сидении.

— Боже, было бы круто. Это мечта моего детства, но, к сожалению, так как мне хорошенько отсыпали ума, когда дело дошло до ловли мячей и ударам по ним, Господь вышел погулять.

Он шутит над собой, еще один хороший знак. Мне нравится, когда в человеке присутствует доля самоиронии.

— Часто ходишь на игры? — Я пытаюсь завязать разговор. Чем меньше неловкого молчания, тем лучше свидание.

Коди не разрывает наш зрительный контакт.

— Стараюсь ходить хотя бы пару раз в месяц. У нас допуск в корпоративный сектор, а это отличный бонус. Сегодня там будут и другие люди, надеюсь, это ничего.

Я понимаю, но решаю не заморачиваться.

— Ничего, если все твое внимание будет моим. И если ты купишь мне крендельков.

— Твое желание для меня закон. Я и не думал говорить с кем-то, кроме тебя. — Я рада, что он правильно меня понял. Я могу быть чуть более требовательной, чем другие женщины, и прекрасно это осознаю. Я тоже не обделена самоиронией. — Как прошел твой день? Наверное, у тебя непростая работа.

Обычно парни не хотят говорить о моей работе, и даже если Коди спрашивает из вежливости, я не могу не позлорадствовать. Я тяжело трудилась, чтобы попасть на свое место, и журнал «Фемм» — один из лучших в своей сфере.

— Не то слово, и я только что закончила большой проект, так что ощущения что надо. У нас есть спокойные месяцы, а есть безумные, как и у остальных. Сейчас я пишу статью об изнасилованиях на свиданиях в колледже. Так что мы пишем не только о подводке и душистых лосьонах, у нас есть исследования, на чем настояла я.

Под конец моей речи в голосе абсолютно точно появляется защитная интонация.

Он кивает, и в его взгляде читается серьезность.

— Я понимаю, правда. Я знаю, что ваш журнал популярен на рынке, и была проделана серьезная работа. Он важен для людей, меняет он мир или нет. Мне нравится крафтовое пиво, я коллекционирую его, и значит ли, что это идиотское увлечение, раз оно не помогает сиротам из стран третьего мира? Нет, это увлечение и ничего больше. Не чувствуй себя не в своей тарелке из-за того, чем ты занимаешься.

Его слова вселяют в меня чувство гордости. Я всегда сама пытаюсь это донести, ну или хотя бы доказать это самой себе. Коди не осуждает меня, как другие люди, и благодаря ему я чувствую поддержку. Мне не удается сдержать озорную улыбку.

По дороге к стадиону пробка, и мы попадаем на сектор за десять минут до первого броска. За три года жизни в Нью-Йорке я побывала на нескольких бейсбольных матчах и даже видела пару подач. Перед стадионом полно народу; белая мозаика, словно выложенная из мрамора, возвышается до небес; и благодаря светящимся огням люди в атрибутике любимой команды походят на божье королевство. Круто наблюдать за переполненной гордостью и предвкушением толпой, проходящей через ворота. Дети бегают вокруг родителей, и маленькие курточки «Янки» прилипают к ним на летней жаре. Продавцы громко оповещают всех о воде за два доллара и дешевых «аутентичных» шляпах. Спекулянты машут билетами, чтобы продать те не успевшим закупиться фанатам. Внутри стадион ревет, словно мощные волны, а вечерний воздух заполняет музыка.

— Сегодня к тебе будет особое отношение. — Коди придерживает для меня дверь, ведущую на заднюю лестницу, и я закатываю глаза.

— Ты говоришь это всем девушкам, которых приводишь сюда, так? — Я не отличаюсь наивностью.

Он пропускает меня вперед и заливается смехом.

— А ты немного язвительная, да?

— Я решила, что должна быть с тобой предельно честной. Я буду ехидничать и иногда подкалывать тебя. Вынесешь это? — Я так устала быть с парнями милой, что на этот раз предпочла показать себя во всей красе. Ну то есть дать ему понять, что я за человек.

Мы поднимаемся по лестнице, и Коди начинает говорить за моей спиной.

— Кажется, ты начинаешь мне нравиться, Джемма Морган.

Я даже краснею. Хорошо, что он этого не видит.

Еще два пролета, и мы оказываемся в коридоре, у дверей.

— Вот мы и пришли.

Одной рукой Коди хватается за ручку, а другой подталкивает меня войти, прижимая ладонь к моей пояснице. Из-за его прикосновения у меня внизу живота все трепещет.

Когда мы переступаем порог, мне в уши ударяют смех, музыка и разговоры. Вероятно, в помещении находится еще человек восемь: шесть мужчин и две женщины. Я почти никого не знаю, только один парень показался знакомым: я его видела на соревновании по кикболу. «Янки» стоят на базе, Коди шепчет мне на ухо, а вся комната тем временем погружается в тишину: пока мы пересекаем ее, начинает играть национальный гимн. Я кладу руку на сердце и чувствую, что Коди останавливается рядом: его жар и запах оказывают ощутимое влияние на мое тело.

— Давайте играть! — кричит один из парней, и мы все аплодируем; я просто следую примеру остальных.