Лягушки, принцессы и прочие твари (СИ)

- Стойте! - Как могла повелительно выкрикнула я, и добавила в сторону, как мантру, - Если вам не трудно, извините, пожалуйста, за беспокойство, не могли бы вы, - и громче, - это мой музыкант! Отпустите!

Больше Фанти никем принцессе приходиться не мог. Слугами их не брали: опасались за столовое серебро, и небеспочвенно. Для шута он был высоковат. Да и видимых уродств у него тоже не было. А вот музыканту позволительно быть вороватым, если он лучший из лучших. К тому же эльфисская музыка дешева: кто будет платить такому много? А если он и доберет себе втихую премию серебром из столового, то разве ж жалко, если музыкант хороший?

Может, мы его взяли, чтобы сэкономить на свадьбе? Все знают, что мама прижимиста...

- Музыкант-музыкант, - согласился... или согласилась? Фанти, - Фантаэль О! Сам Фантаэль О! Великий! Величайший! Угх...

Его заткнули проверенным способом - тычком куда-то в печень. Я вскочила из-за стола.

- Не смейте так с ним обращаться! - меня переполнял гнев.

Впервые на моих глазах избивали человека. Это не была драка, это не был бой. Избиение - вот, как это называлось. И били его, чтобы устрашить меня. Из-за меня.

И своей цели достигли, немудреное дело. Но, хоть мне и было страшно, но, как ни странно, я боялась не за себя и не за Дальку. Фанти был забавный малый, и он предложил мне обучаться у него музыке... он старался. Я не могла точно знать, почему он так старался - вряд ли им двигало желание силком увести свой народ с тропы бродяжничества, колдовства и мелких краж, скорее уж он все пытался устроить так, чтобы голос в голове звучал чуть помягче. Но он очевидно прикладывал к осуществлению своей мечты массу усилий.

И действительно замечательно играл. И он тоже пострадал от произвола безбашенной богиньки, хоть у его народа она и была своя собственная, с Ведой ничего общего не имеющая.

В каком-то смысле, ему было даже хуже, чем мне, его проклятье говорило с ним, не переставая, говорило за него; и он даже не мог заткнуть ушей и не раскрывать рта. Поэтому я ему сочувствовала.

Это не было то высокое сочувствие, которое демонстрируют монахини к нищим и блаженным. Нет, это было то низкое и недостойное чувство, которое можно описать еще так: "хоть кому-то хуже, чем мне".

Может, не стоило называть его своим музыкантом? Но тогда он стал бы обычным побродяжкой, который оказался не там и не тогда. Такие не живут и минуты... Мое покровительство давало ему отсрочку. Вполне вероятно, что даже спасало жизнь.

- Позвольте мне умыться, - вдруг спокойно сказал Фанти, и я услышала в его, теперь-то точно его, голосе нотки раздражения, - и я докажу вам, что я королевский музыкант. Вы такой музыки в жизни не слышали - и в жизни больше не услышите, я вам гарантирую.

- Ферните ему гифапу, - приказала Далька, уминая в рот еще один блин, - сепафши!

- Сейчас же... - эхом повторила я.

Даже с набитым ртом Далька приказывала куда лучше меня. Меня не слышали, а ее слушались. Не прошло и десяти минут, как умытому Фанти сунули в руки откопанную в кладовке гитару и чуть ли не пинком направили в нашу сторону.

Без макияжа он казался совсем бесцветным. Тусклее меня. Длиннющие волосы сероватого цвета, которые некогда было расчесывать, доходили ему до колен. Они сбились в колтуны, и, я подозревала, еще часик таких приключений, и из всего многообразия причесок Фанти останется только две: стрижка налысо и дреды.

Тонкие губы, тонкий нос, впалые скулы и синющие круги под глазами, которые были самым ярким пятном на этом скорбном лице.

Фанти был обижен в лучших чувствах, и не собирался этого скрывать. Даже последнего труса можно выбесить так, что он вцепится обидчику в горло. И Фанти определенно выбесили настолько, что даже его прародительница не смела показаться. Я не думаю, что он вообще заметил, что его ударили.

Шел он легко и плавно, как настоящий эльфис. Почти парил над полом.

Он широким жестом смел со стола яства, будто и не замечая, как бьются об пол глиняные миски. Хорошо хоть не в нашу сторону. Умостил свой худой зад на дереве и глянул на тетушку Хос так свирепо, что, если у нее и были какие-то возражения, она их проглотила.

Он подул на струны, и они тихонечко загудели.

- Теперь нас не смогут услышать. Прежде чем я начну, будут пожелания?

- Балладу о Джере и Альде, пожалуйста! - Звонко попросила Далька.

Фанти глянул на нее так свирепо, что она сразу же стушевалась. Все-таки было в его взгляде нечто гипнотическое, раз он мог заткнуть даже маленькую капризную ведьмочку.

- Нельзя?

- Не сегодня. Лет через семь, после того, как ты поцелуешь лягушку, может быть, я сыграю ее тебе... - Сухо сказал он, - к тому же не тебе решать, - и он обратился ко мне, - принцесса, королевский музыкант ведь придворная должность?