Лягушонок и Мистер Совершенство

— Взрослая она, млять!! — еще сильнее заорал я. — Сейчас как наподдаю этой взрослой по заднице, неделю сидеть не сможешь! Взрослые люди должны думать о своих близких и о последствиях своих поступков. Всегда, млять, бери трубку, когда тебе звонят!

Еще ударил, хотя на этот раз больше стулу досталось, чем ненормальной сводной сестренке. Чтобы ей не прилетело ремня, она изогнулась какой-то немыслимой буквой «зю». Гибкая, зараза.

— Откуда мне было знать, что ты хочешь со мной поболтать?

От следующего удара ее даже стул на спас, Инна взвизгнула, молниеносно схватила чашку со стола.

— Мистер Совершенство, тебе нужно немножечко остыть, — и выплеснула на меня горячий чай.

Слава богу, хоть не кипяток. Еще плеснула бензинчика в костер моей и без того бушующей до небес злости…

— Остыть! — раненым медведем взревел я. — Ты на меня горячий чай вылила!

Со всей силы полоснул ремнем, но Инна, точно мечом, защитилась от моей ярости стулом.

— Прости, если ты меня пропустишь к раковине, могу еще холодненькой добавить.

Зараза такая, уже почти восхищенно отметил я. К злости добавился смех, невероятное, ранее неизведанное сочетание… Больше никогда ни одна девушка не вызывала во мне одновременно плохо контролируемую ярость и неудержимый смех. Не сдержался, невольно улыбнулся, смех подействовал как огнетушитель при пожаре.

Воспользовавшись моментом, Инна попыталась проскользнуть мимо меня, убежать из кухни, подальше от зажатого в моей руке ремня. Но не успела, я не позволил, реакция у меня всегда была отменной, дернул ее за руку, впечатывая в себя, потом опять перегнул в пояснице, прислоняя щекой к кухонному столу, и без всякой жалости опустил ремень на тощий зад… Я еще не закончил воспитательные мероприятия, да и злость полностью не потухла, уж слишком была велика площадь возгорания.

— Пусти! — зло рычала Инна, но не ревела и не просила прощения. Конечно, мы гордые цацы.

— Лучше не сопротивляйся, я голодный, благодаря тебе не успел поужинать, и злющий, как черт. Какого хрена ты с этим Лешим куда-то поперлась?! Ты хоть понимаешь глупой своей башкой, чем это могло закончиться?! Никогда никуда больше не ходи с пьяными парнями, они не всегда контролируют свое поведение.

— Я умею себя защищать! — отстаивала свою самостоятельность Лягушонок.

— Иногда силы бывают не равны, как сейчас, например, — и, удерживая ее тело в заданном позорном положении, не сдерживая свою мощь, полоснул по заднице.

— Не смей больше ни с кем до совершеннолетия целоваться! И после совершеннолетия тоже не смей!

— Пусти!! — бесновалась Рыжая, пытаясь вырваться.

— Слушайся родителей, веди себя прилично! — еще ударил, на этот раз более милостиво. — Чтобы после 12 всегда дома была. Не веди себя, как твой непутевый отец!

Инна замолкла, затихла, но так и не заплакала, нет, зло сопела и сверкала сейчас яркими как у кошки глазами. Красивая, вдруг ошеломленно понял я. Перестал бить... Волна злости схлынула, и я начал обращать внимание на те вещи, которые раньше закрывала красная пелена ярости. Меня вдруг ужасно стали смущать ее длинные стройные ноги, и я заметил, что футболка задралась, открывая вид на девичью оттопыренную, всю в красных полосах попку, на которой были одеты довольно простенькие, но все равно обжигающие глаза желтенькие трикотажные трусики.

Устыдился, засмущался, поспешил отвести взгляд, отбросил ремень, словно он раскалённый, и стремительно вышел из кухни.

В коридоре наконец разулся, позвонил Тухлому, чтобы он больше не переживал за рыжую бестию. А потом направился в ванну смыть с себя весь этот тяжелый непонятный день, в котором в тугой клубок, не дающий нормально дышать, переплелись волнение, злость, смех и неожиданные реакции организма.

Когда вышел из ванны, в квартире вкусно пахло яичницей, рот сразу же наполнился слюной, желудок требовательно заурчал, а кишки слиплись. Но я из вредности пошел не на кухню, а к себе в спальню. Говорят, голодание полезно, и некоторые вредные зубоскалки, помнится, утверждали давеча, что я склонен к полноте. Вот и похудею как раз. Выключил свет, лег в кровать и попытался заснуть. Получалось так себе, голодное урчание желудка трудно спутать с колыбельной песенкой.

В дверь тихонечко поскребли:

— Дим, ты спишь?!

— Сплю.­

— А кто тогда разговаривает? — не отставала Рыжая.

— Автоответчик…

— Дим, иди поешь, я яичницу приготовила… Как ты любишь, хорошо прожаренную с двух сторон.

Какая заботливая сестренка, мать твою.

— Мне хватило сегодняшнего горячего чая в лицо. Очень вкусно.

За дверью надолго замолчали, но Инна не ушла, я почему-то всей кожей чувствовал ее присутствие.

— Дим, прости меня, пожалуйста. Сегодня на вечеринке весь наш класс собрался, я не могла пропустить… И мне захотелось немного удивить одноклассников. Потом этот Леший нарисовался, он такой красивый, темноволосый, высокий, широкоплечий…

Жаль, я не успел ему по роже настучать.