Лягушонок на асфальте (сборник)

- Ребятишки, эврика! Я открыл путешественницу.

Велосипедисты загалдели, нарочито удивляясь тому, что будто бы сами не

заметили ее. Когда они умолкли, Маша сказала:

- А путешественница открыла штампованных мальчишек.

- Ба, да она наблюдательная!

- Если у вас и мысли одинаковые, то путешественнице надо возвращаться на

вокзал.

- Явление! - опять изумился сивый.

И все снова весело загалдели.

Их дружелюбие не понравилось Маше. Какие-то задорные мамсики.

Подначила их, а они, как говорит Митька, мирно отреагировали.

- Ты не теряйся, девушка.

- Перед кем теряться-то?

- Ершистые в вашей местности девчонки. Что за местность, не скажешь?

- Урал.

- Владька, твоя землячка.

Паренек с черной челкой, которого сивый назвал Владькой, кивнул головой.

- Деревня? Город?

- Железнодольск.

- Владька, слышишь? Из твоего города.

Губы Владьки дрогнули, но не отворились. Подумала: «Странный или

задавака».

- Он пришел в мир, чтобы стать новым Галуа. Ты не удивляйся, что он не

сразу обрадовался землячке. У него не человеческое направление ума, а

математическое.

Владька шевельнул уголком рта. То ли возмутился, то ли улыбнулся. Руль

его велосипеда был обмотан синей изоляцией. Владька сжал рога руля и как бы

навинчивал кулаки на них, пригоняя изоляцию.

Больше Маше не захотелось дерзить, но в душе она не удержалась от

насмешки над Владькой: «Занятное ты существо!» - и над сивым: «Ты, наверно,

общественный организатор с ясельного возраста?»

Облако, полившее рощу, двигалось на город, оно напоминало, таща

скособоченные волокна дождя, медузу. Это заметил сивый. Он же

полюбопытствовал, к кому путешественница приехала, однако она не ответила и

спросила, куда они держат путь. Они ехали на пристань. Маша сказала, что и ей

туда. Сивый предложил довезти ее на раме. Она ездила на раме со знакомыми

мальчишками. Прямо отказаться не посмела: если бы на багажнике, то поехала

бы. Багажник только на Владькином велосипеде. Понятно, что Владька лишь

шевельнет губами, и пойми его, согласен везти или не согласен.

- Мне не привыкать, - неожиданно заговорил Владька. - Дома приходилось

сестру в музыкальную школу возить.

За рощей начинался город. Он был старинный, рубленый, резной. Тротуары

дощатые. Она удивилась и едва не свалила велосипед, заметив, как меж

прогнувшимися плахами фыркнула рыжая вода на ноги толстой гордой даме.

Фыркнула вода, потом Маша фыркнула, и Владьке чудом удалось удержать

равновесие.

С холма, от обколупанной церкви, из колокольни которой высунулась, будто

храбрящаяся девчонка, перистая рябина, Маша увидела горизонт,

хромированный зноем, перед горизонтом - синие наплывы хвойных лесов.

Велосипед понесся вниз. Открывались, стремительно переходя в близь, дали:

осинники, голубень льнов, картофельные поля, пресное море; при впадении в

море перекрещивались две реки.

У берега стояли какие-то дворцы. Самый большой дворец был зеленый,

средний - розовый, маленький - голубой. Наверно, дворцы водного спорта?

Зеленый для взрослых, розовый для молодежи, голубой для детей. Ох нет, это не

дворцы водного спорта. Возле зеленого - баржа. На барже - кран. Напоминает

австралийскую птицу киви. Возле розового - теплоход. Возле голубого -

суденышки, похожие на перевернутых жуков. Буксиры, что ли?

Владька, конечно, знает, что за строения - зеленое, розовое, голубое.

- Дебаркадеры.

- Не слыхала. Может, дебаркатеры? Они ведь на плаву.

- Повторяю по слогам. Де-бар-ка-де-ры. Проще - плавучие пристани.

- Усвоено.

Сивый впритык подъехал к перилам широкого настила, проложенного на

борт зеленого дебаркадера, и уперся ногой в землю, подколеньем другой ноги

прихватил раму велосипеда. То же сделала ватага, лишь Владьке пришлось

соскочить и пробежать, останавливая велосипед.

Не меняя картинных поз, мальчишки глядели, как высыпали, трусили,

шагали, брели на пристань пассажиры. Едва людской поток схлынул, сивый

сказал, что как земляк Владька обязан сопровождать девушку в прогулке по

берегу, а к вечеру должен доставить на квартиру ее родственников.

Владька что-то буркнул и, наверно, чтобы ни мальчишки, ни Маша не

рассмотрели выражения его лица, стал сверху вниз приглаживать пятерней

челку и проволок пальцы до самого подбородка.

Маша пошла к дебаркадеру. Для блезиру весело размахивала фибровым

чемоданчиком. Слышала, как они отъезжали. Не обернулась. Встала рядом с

цыганом, который, лежа грудью на перилах, следил за поплавком, качавшимся

среди подсолнечной лузги. На отмели барахтались цыганята. Над ними

провисала цепь, протянутая от дебаркадера к огромному якорю, больше чем

наполовину врытому в берег - торчат из земли рог да кольцо. Около якоря спал

спиной к небу богатырь в броднях, прорезиненных штанах, в тельняшке. Чуть

повыше, по гальчатой тропке, ходила девушка в белом платье. Она все смотрела

туда, где сливались реки.

Сверху, из ресторанного окна, время от времени басил толстяк с фиолетово-

свекольными щеками:

- Вербованные из Грузии, соберитесь в комнате отдыха в час дня.

Вдоль многолюдной, пышущей жаром очереди в билетную кассу слонялся,

плача и жалуясь, пьяный длинношеий старик:

- В пятьдесят шестом начали выживать. Так и выжили. Терпенья не хватило.