Лям и Петрик

— В чем же дело? — Ее длинная худенькая фигурка насмешливо качнулась.

— Ничего. — Но его тотчас охватило отчаяние и стыд. «Она, наверно, смотрит на мои руки; видит, как они расчесаны».

Он сразу же опустил руки.

А Тамара, увидев перед собой перекошенный, распухший рот, разразилась заливистым смехом.

— Что с вами? — подбежала она к нему.

— Вот! — Ему вдруг стало легко, и он, криво улыбнувшись, показал на опухоль. — Вошел в избушку, а губа — с подушку.

Оба дружно расхохотались.

В окно врывалось ясное утреннее солнце, его лучи лежали на столе.

— То-то я ночью слышала, будто в доме комарик пищит. — Она всплеснула руками и снова от души засмеялась.

— Не понять — то ли вы смеетесь, то ли плачете.

— Что же вы стоите на пороге? Заходите, — Тамара показала на стул, — мама мне уже все рассказала. Она вернется с рынка, и мы пойдем искать Ляма. Мы позовем Яшку, может, он пойдет с нами в адресный стол. Яшка хорошо знает город. Вас ведь зовут Петрик, да?

Вся комната была залита солнцем. Петрику все время вспоминалось утро в деревне.

А на улице стоял ясный денек, чистый, прозрачный, совсем как ручеек летом. На Тамаре было легкое платье без рукавов; и сама она, и все, что на ней, было чистенькое, хорошо простиранное душистым мылом. А Яшка, тот и вовсе явился в белых туфлях. Но разве можно ходить в белых туфлях прямо по земле? — беспокоился Петрик. — Ведь они сразу запачкаются? Он когда-то видел белые туфли, но то было у помещицы. У нее умерла дочка, и девочку обули в белые туфельки и положили в гроб.

Рядом с Тамарой и Яшкой Петрик выглядел грязным, пропыленным, сапоги его порыжели. Опухшая губа будто клонила голову к земле. Ему казалось, что он старенький дядька, который едва поспевает за молодыми панычами. А на Яшке все курчавится. Даже нос у него как будто курчавый, и речь кудрявая, и смешок.

— Когда я начну зарабатывать, — кудряво говорил веселый Яшка, — я все свои деньги вложу в лотерею. Кто хоть раз возьмет лотерейный билет, тот всегда уже будет в ней участвовать. На лотерею не грех и украсть.

— Что ж ты не крадешь? — лукаво спросила Тамара.

— Не у кого. Дай я у тебя украду.

— За это дают по рукам, — пригрозила Тамара пальчиком.

В адресном столе коноводом был Яшка. Там за окошком долго перебирали карточки, но никакого Ляма не нашли. Такой у них не числится. Петрик никак не мог сдвинуться с места, он не в силах был уйти.

Яшка потянул его за руку.

— А вдруг мы его встретим на улице? А может, вечером встретим на лотерее. Там весь город бывает.

— Да, да! — подхватила Тамара. — Давайте ходить по улицам.

За обедом Петрик сидел подавленный: и Ляма не нашли, и Элька пропала.

Сразу после обеда Тамара куда-то исчезла, а неутомимая хозяйка все возилась на кухне; посуда скрипела и пищала у нее в руках, и казалось, она сердится, что вот привели чужого парня и посадили ей на шею. Ведь Элька обещала скоро прийти!

Хозяйка молчит. Уж лучше бы она говорила. Выходит так — пришли, подкинули чужого человека, а теперь корми его.

Петрик вышел из дому, сел у плетня и стал просеивать глазами прохожих, надеясь все-таки увидеть Эльку. Но Эльки не было. Вернуться в дом он не решался.

Ладно, эту ночь он еще проведет здесь, пускай хоть под открытым небом. Надо сегодня еще поискать Ляма. А вдруг он на самом деле найдет Ляма на лотерее? Да и самому хорошо бы испытать счастье. Ведь там можно выиграть все что угодно — корову, велосипед. Хорошо бы выиграть корову. Что будет, когда мама увидит корову?..

Вдруг в темноте кто-то окликнул его:

— А мы вас ищем. Мы идем на лотерею, пошли с нами, Петрик.

— А Элька вам не попадалась? — перебил озабоченный Петрик.

— Как? Разве ее еще нет? Что же теперь будет? — вскрикнула Тамара, но сразу же спохватилась. — Ничего, она, наверно, попозже придет, а ночевать вы пока можете у нас.

Они пошли к лотерее, и Петрику все время рисовалась корова. Он не слышал своих спутников, он думал о том, куда пристроить корову на ночь, ведь сарая нет, а на дворе ее держать опасно. Почему-то он был совершенно уверен, что выиграет корову.

— Сколько стоит билет? — спросил Петрик.

— За трешку можно три раза тянуть, — ответил Яшка как опытный человек и тряхнул серебром в кармане. — У меня трояк: два раза я буду тянуть, а третий — Тамара. А у тебя сколько?

— У меня тоже трояк, — обернулся к нему Петрик. — Я тоже буду тянуть два раза, а третий Тамара. Ладно?

— Ладно.

Их повлекло к свету, к нарядной, праздничной толпе.

В сутолоке, среди собравшихся вокруг лотереи, особенно сияли дамы-патронессы. Под ярко горящими фонарями часто мелькали парни, смахивающие на Ляма. Но разве мыслимо найти Ляма в такой давке и теснотище?

Высокая стена лотереи переливалась и дразнила всеми цветами радуги. Чего только здесь не было! Тут были собраны все самые замечательные вещи; велосипед красовался на самом видном месте. Но коровы не было.

— Береги карманы! — шепнул Яшка Петрику. — Держись поближе ко мне. Я тут всех жуликов знаю. Дай-ка мне твои деньги, я их спрячу. — И он так плутовато глянул на Петрика, что тот потерял к нему всякое доверие.

Петрик сунул руку в карман и крепко стиснул заветный узелок.