Лианна Сереброволосая

Но Альдрик, как всегда, был глух и слеп ко всему, что не касалось его любимых занятий. Зато Льяна держала глаза и уши широко открытыми, замечая всё происходящее во дворце. Несмотря на то, что большую часть времени она проводила рядом с господином, девушка была в курсе всех событий и дворцовых интриг, благодаря болтливым подружкам-прислужницам. Она одной из первых узнала о тяжёлой болезни пэра, и что дни его сочтены. Знала, что младший брат господина, принц Кайот, ненавидит и презирает старшего брата, и плетёт интриги, чтобы самому сесть в кресло пэра Латоса после смерти отца. Знала и то, что большинство вельмож поддерживают его, считая Альдрика чудаком и отшельником, не пригодным для управления такой большой и дикой провинцией, как остров Латос. Но пэр больше любил старшего сына, отпрыска первой жены, первенца среди многочисленного потомства, и не слушал доводов советников и подчинённых.

Тучи начали сгущаться в последние дни болезни правителя. По дворцу бродили смутные и неясные слухи о готовящемся перевороте и амбициях молодого Кайота. Все ожидали тревожных и, возможно, не очень приятных перемен, только Альдрик безмятежно и спокойно просиживая дни в кабинете.

Дарджо тоже беспокоился, нюхом старого вояки чуя запах приближающейся беды, пытаясь предупредить господина, обратить его внимание на происходящее. Но принц лишь раздражённо отмахивался, предлагая слуге "не забивать голову всякими глупостями и меньше прислушиваться к сплетням".

На фоне общей тревоги, Льяна и Дарджо сблизились. Однажды вечером, укрывшись в гардеробной комнате, они обсудили сложившиеся обстоятельства и выработали план, на случай непредвиденной ситуации.

Как-то, роясь среди свитков и карт, Льяна, случайно, обнаружила старый план дворца. При помощи Дарджо, она разобралась с чертежами, и обнаружила скрытые в стенах и под полом потайные ходы, соединяющие многие комнаты дворца и ведущие за его пределы. В тот же день они обследовали ход, идущий из кабинета Альдрика в подвалы, откуда уже другим ходом можно было выйти на опушку леса далеко от дворца. Ходы покрывала вековая пыль, стены кое-где осыпались, вращающиеся панели и потайные пружины заржавели и скрипели, но всё же работали, и девушка надеялась, что, в нужный момент, они не подведут. В лесу, недалеко от выхода потайного хода, в укромном месте, Дарджо спрятал всё необходимое на случай поспешного бегства, а в селении на опушке, у знакомого крестьянина, держал четырёх сильных выносливых лошадей.

После всех приготовлений, душа Льяны немного успокоилась. Но всё же она продолжала тревожиться, и последние дни ни на миг не оставляла принца одного. Она молила всех богов, которых знала и о которых только слышала, чтобы они не допустили несправедливости, и её тревожные предчувствия не оправдались. Но, то ли боги не услышали её молитв, то ли она молилась недостаточно усердно, то ли у богов были свои, неведомые смертным, планы, только настал этот ужасный день, которого она опасалась… И тогда девушке пришлось вспомнить бурную молодость и все умения и навыки, переданные отцом.

*

Это случилось на пятый день после похорон старого пэра. В этот день, после полудня, должен был заседать Совет Короны, утверждавший наследника умершего правителя в законных правах. Альдрик, находясь в своих комнатах, одевался в парадные одежды. Льяна и Дарджо помогали ему. Внезапно из коридоров донёсся шум, дверь резко распахнулась, и в комнату вошли трое солдат во главе с сержантом. Это оказались воины Латорийского гарнизона, а не дворцовые стражники. Принц обернулся и удивлённо спросил:

– Что это значит? Как вы посмели войти без разрешения?

– Ваше высочество, по приказу пэра Кайота вы арестованы, – ответил сержант, глядя на принца. – Мне приказано доставить вас в Башню Света. Прошу следовать за мной, милорд.

– Что?! – изумлённо воскликнул Альдрик. – С каких пор Кайот стал пэром?

– Не вынуждайте меня применять силу, – усмехнулся сержант. – Мне приказано, в случае сопротивления, убить вас. С этой минуты ваша жизнь никому не нужна.

– Лжёшь, предатель, – выступил вперёд Дарджо. – Она нужна мне. И нужна другим честным людям, не продавшимся узурпатору за гроши.

– Заткнись, старый болван, пока я не перерезал твою глотку! – рявкнул сержант, обнажая меч.

– Я старый солдат, а не болван, и воевал, когда ты ещё сидел на горшке, – ответил Дарджо и выхватил спрятанный за поясом рапит – трубочку с отравленной стрелой, с действием которой Льяна познакомилась в былое время. Быстро поднеся её к губам, он сильно дунул. Маленькая стрелка, на этот раз смазанная смертельным ядом, попала сержанту точно в глаз. Он закричал, но его вопль через миг перешёл в хрип. Зашатавшись, он упал. Меч выпал из его руки и, звеня на каменном полу, подкатился к ногам принца. Но Альдрик, поражённый и оглушенный случившимся, даже не попытался его поднять. Это сделала Льяна. Меч казался тяжеловатым для давно не знавших тяжёлой работы рук, но она не потеряла хватки, разве что не была такой быстрой, как прежде.