Лиат. Сожженная льдом

Прижала искалеченную руку к груди, туда, где начало сильно жечь при мысли о том, скольких людей я потеряла из-за своей слепой любви и преданности. И скольких ещё мне предстоит потерять? Я не знала, нет, я боялась представить.

И вновь эта проклятая тошнота, которая не отпускала надолго. Медленными глубокими вдохами пытаться её унять, все равно больше ничего рядом не было. Только неподалеку должна лежать утренняя миска с остатками протухшей похлёбки. Попыталась мысленно просчитать, сколько дней я нормально не ела? Не смогла. Вспомнила только отвары, которые вливал в меня Альгос насильно. Возможно, именно они давали мне не сдохнуть окончательно. К сожалению.

Попробовала встать на ноги и тут же осела на пол, ощущая, как закрутился мир вокруг. И пол с потолком будто местами поменялись. Таааак, плохая идея на абсолютно голодный желудок, который сейчас сжимало в спазмах. Просто пройтись пальцами сквозь остатки платья по всему телу, чтобы проверить, насколько затянулись дыры, оставленные кинжалами моего палача. Кажется, все пропали. Это хорошо. С другой стороны, учитывая моё состояние, это значит, что я не менее суток или даже трех провалялась без сознания, пока исцелялась моя плоть. Как далеко продвинулся за это время Ванитас? Что произошло за эти дни там, снаружи? Там, где мой отец, наверняка, уже должен был объявить войну моему любовнику. И брату в одном лице. Нервный смех вырвался из груди. В этой мрачной тишине он казался даже пугающим. Интересно, знает ли уже Аш, кто бросил ему вызов? Наверняка, знает. Разведчики отца были всегда самыми лучшими. Насколько низко пала в его глазах его любимая маленькая принцесса? Остался ли хотя бы один шанс на то, что ей удастся выкарабкаться из той пропасти, в которую она угодила по своей глупости?

Навряд ли. Прислушалась к собственным ощущениям и поняла, что я даже не хочу. Мне нужно туда, наверх, где находятся мои родители. Туда, откуда следует править Мендемаем. Закрыла глаза, хотя в пещере было темно настолько, что невозможно увидеть очертания предметов на расстоянии протянутой руки. Прислушалась к себе, к той тишине, что воцарилась как снаружи, так и внутри меня. Рука невольно соскользнула к животу, пальцы смяли ткань, скрывавшую его. Это было жестоко. Это было слишком жестоко. Даже для меня. Моя мать всё ещё верила в какого-то бога. Но если она права, и он существует, то это даже не насмешка, это будто его самое страшное наказание. Мне.

«— Только подумай, — эльфийка хихикнула, тут же прикрыв ладонью губы, — вместо одного рычага давления, у нас теперь целых два! Ещё каких! И ведь мы можем направить эти рычаги, как против твоего отца, который и так уступит всем нашим требованиям ради дочери…уступит же, принцесса? Так и выродок Фиена теперь вынужден будет…

Она медленно обошла меня вокруг и бесцеремонно положила свою руку на мой живот, а я, ошеломленная её словами, не сразу поняла, что происходит. Поэтому очнулась, только когда эта дрянь сжала свои пальцы, и только тогда я оттолкнула её от себя.

— Что за бред! Как вообще тебе это пришло в голову, больная идиотка?

А у самой отчаянной мыслью о том, что она может быть права. Что тошнота эта и головокружения — это не только из-за пыток в плену. Что этой вечной слабости, из-за которой ноги не держат тело, может быть и другое объяснение, а не истязания Альгоса.

— Впрочем, ты права, Лиат. Я не могу доложить Ванитасу о предположении, не убедившись, что ты и вправду беременна. Поэтому сегодня же тебя осмотрит лекарь.

— Да чёрта с два я позволю кому-то…

— Ц-ц-ц-ц, — она цокнула, отворачиваясь и ступая к выходу, даже не оглядываясь, пока говорила, — глупая принцесса никак не привыкнет, что никого её мнение не волнует! У тебя два выхода: или тебя посмотрит лекарь, или Альгос. Но во втором случае я не могу обещать, что твой ублюдок, если он есть, выживет.

Айала резко остановилась и вдруг повернулась, слегка склонив голову набок:

— Это же не мой племянник, Лиат? Ты же не разочаруешь меня настолько сильно? Иначе нам придётся выпотрошить тебя прямо на месте и вытащить его, пока он не создал нам проблем. Впрочем, — и вновь та самая змеиная улыбка на губах, — это не значит, что мы не сделаем то же самое с выблядком твоего братца. Просто чууууть попозже.»

А потом были унизительные минуты в руках какого-то древнего старика с длинной тёмной бородкой, который, казалось, со всей своей ненавистью сжимал моё тело, давил на живот скрюченными худыми пальцами, заставляя раздвигать ноги, чтобы проникнуть ими внутрь.

И затем омерзительно скрипучим голосом подтвердил беременность, в ответ получив радостные аплодисменты от эльфийки.