Лиат. Сожженная льдом

— Я соглашусь на эту свадьбу. Я сделаю вид, что согласна на все его условия…отдам ему рабов, заставлю его расслабиться. И подготовка к свадьбе потянет время. Отправлю гонца к отцу. Мы ударим изнутри. Мы превратим эту свадьбу в кровавое пиршество. Ты…ты будешь стоять за дверью и не позволишь этому остроухому, тошнотворному ублюдку прикоснуться ко мне. Ты нападешь на него с хрустальным кинжалом сзади, а я вырву его сердце. Мы отпустим гладиаторов и вместе с ними завалим всех эльфов. Мое войско и гладиаторы, а потом и войско отца. И мы обязательно победим!

— А если не выйдет? Их больше! Их значительно больше!

— Это всего лишь мясо! Не количеством побеждают, Эйнстрем. Иди на кухню…там работают такие же рабы, договорись. Пусть подсыплют сонный яд в еду на свадьбе. Это выведет из строя полководцев, их рядовые разбегутся как тараканы! Ты разве не знаешь из кого набирались ряды войска Барата? Сколько тюрем своего сводного брата он освободил и выпустил заключенных, которые взамен на свободу пошли воевать за него. Это не воины. Они плохо обучены, они не мотивированы как мы и мои люди.

— А не проще ли отдать голову Ариса и потянув время сделать тоже самое, но не выходя замуж, а дождавшись войско вашего отца? И тогда не нужно освобождать гладиаторов!

— Я не отдам Ариса! Никогда и никому! Я не предам гладиаторов!

— Почему?!

— Я люблю его!..Я верю в него! Вначале мы победим, а потом…потом я спрошу у него и дам ему возможность оправдаться. Потом. Когда он будет свободен и скажет мне правду!

* * *

Видение оборвалось. Кровь лилась из его ушей, носа, глаза, струилась сквозь раны в голове. Под моими пальцами образовались обугленные дыры. Я спалил его плоть и кости силой своей энергии. Эйнстрем обвис на цепях…уже мертвый. А я почувствовал, как словно все тело превращается в кусок льда. Как замораживается мое сердце, как леденеет каждый нерв и скручивает болью конечности, выгибает пальцы, сдавливает ржавыми обручами грудину. Мои легкие превратились в камни, а сердце словно разодралось пополам и из него фонтанирует кровь…черная кровь полная ненависти и презрения к самому себе. А в ушах пульсирует…

«— Я не отдам Ариса! Никогда и никому! Я не предам гладиаторов!

— Почему?!

— Я люблю его!..Я верю в него! Вначале мы победим, а потом…потом я спрошу у него и дам ему возможность оправдаться. Потом. Когда он будет свободен и скажет мне правду!»

Глава 20

Лиат.

«— Это безумие. Ты понимаешь это?

Эйнстрем явно в шоке, вот почему позволяет себе повысить голос и вскочить с дивана, на котором сидел до этого.

— Понимаю. Но это наш единственный выход.

— Нет. Это твой единственный выход, чтобы спасти своего…этого! А единственный верный выход — это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО согласиться на свадьбу с эльфом. Понимаешь? Действительно. А не то, что ты предлагаешь!

— То есть ты отказываешься мне помочь?

Я встала прямо перед ним, чтобы тут же предательски на долю секунды зажмуриться, когда друг зарычал от бессилия. Распахнула глаза и увидела, как он схватился за голову, смотря прямо на меня и дыша. Тяжело и глубоко в попытке успокоиься. Смотрит долго, пронзительно, и глаза его то вспыхивают алым от несдерживаемой уже ярости, то темнеют до почти чёрного цвета, и мне кажется, я слышу, как крутятся в его голове шестеренки. Эйнстрем явно прикидывает, что может выйти из этой отчаянной затеи. И, наверное, я всё же та самая сука, которой видит меня весь Мендемай, наверное, я всё же та самая бессердечная дрянь, перед которой когда-то преклонился Арказар, но я медленно выдыхаю, отмечая, как обреченно опускаются плечи моего лучшего и единственного друга, как потухает взгляд его миндалевидных глаз, а кончики губ невольно опускаются книзу. Победа? Наверное. Потому что уже через мгновение такое ожидаемое:

— Конечно, я согласен. Разве я когда-нибудь в чём-либо мог отказать тебе, моя маленькая Госпожа.

Не мог. Никогда. И я знала это. И я низко и в какой-то мере жестоко по отношению к нему пришла просить его о помощи. Зная, что он согласится. Мой самый дорогой, мой самый близкий друг, мальчишка, выросший со мной вместе попросту, не сможет отказать мне даже в том, что сулило ему самую жестокую смерть, если у нас не получится».

Я открыла глаза резко, просыпаясь как-то вмиг от этого щемящего чувства, разрывавшего сейчас грудную клетку. Не сон, нет. Воспоминание, проникшее в воспаленный, утомленный долгим пленом разум. Они теперь часто приходят вместо сновидений. Но лучше любые, самые страшные и ужасные кошмары, чем это. Потому что у нас, действительно, не получилось. Потому что моя беспечность, моя всепоглощающая, такая никчемная и жалкая любовь к Арису стоила Эйнстрему не только взгляда, а, возможно, и жизни…Ведь ОН обещал лишить её моего друга. Боль. Вот то единственное, что принесла тому мальчику из моего детства слепая любовь и преданность мне.