Либерализм

Возможно, кто-то будет утверждать, что недопущение анархии, которая предположительно разразится после освобождения колоний, как раз и является обязанностью европейцев как высшей расы, поэтому они должны сохранять свои доминионы в интересах и во благо самих коренных жителей. Чтобы усилить этот аргумент, можно нарисовать мрачные картины условий, существовавших в Центральной Африке и во многих районах Азии до установления европейского правления. Можно вспомнить охоту на рабов, которую вели арабы в Центральной Африке, и бессмысленное насилие многочисленных индийских деспотов. Разумеется, в этой аргументации много лицемерия, и нельзя забывать, например, что работорговля в Африке могла процветать только потому, что в качестве покупателей на рынке рабов выступали потомки европейцев в американских колониях. Но нам нет нужды углубляться в аргументы за и против этой логики. Если все, на что можно сослаться в пользу сохранения европейского владычества в колониях, это якобы интересы коренных жителей, тогда необходимо сказать, что было бы лучше, если бы с этим владычеством было полностью покончено. Никто не имеет права соваться в дела других, чтобы содействовать их интересам, и не следует, имея в виду свои интересы, делать вид, что бескорыстно действуешь только в интересах других.

Однако есть еще один аргумент в пользу правления и влияния европейцев на колониальных территориях. Если бы европейцы не установили свой суверенитет над тропическими колониями, если бы они не поставили свою экономическую систему в значительную зависимость от импорта тропического сырья и заморской сельскохозяйственной продукции, за которую они расплачиваются промышленными товарами, еще можно было бы спокойно обсуждать вопрос о целесообразности включения этих регионов в систему мирового рынка. Но так как все эти территории посредством колонизации уже вынужденно включены в структуру всемирного экономического сообщества, то мы сталкиваемся с совершенно иной ситуацией. Сегодня экономика Европы в значительной степени базируется на включенности в мировую экономику Африки и значительной части Азии в качестве поставщиков разнообразного сырья. Это сырье не отбирается у коренных жителей этих территорий силой. Оно не вывозится в качестве дани, а отдается в ходе добровольного обмена за промышленные товары из Европы. Таким образом, отношения основаны не на одностороннем преимуществе; наоборот, они имеют взаимовыгодный характер, и население колоний извлекает из них столько же выгоды, что и население Англии или Швейцарии. Любое прекращение торговых отношений повлекло бы за собой серьезный экономический ущерб как для Европы, так и для колоний и привело бы к резкому падению уровня жизни огромных масс людей. Если медленное распространение экономических отношений по всему свету и постепенное развитие мировой экономики было одним из важнейших источников увеличения богатства за последние полтора столетия, то поворот этой тенденции вспять стал бы для мира экономической катастрофой невиданных масштабов. По своему масштабу и последствиям эта катастрофа далеко превзошла бы кризис, связанный с экономическими последствиями мировой войны. Следует ли позволить благосостоянию Европы, а одновременно и колоний, прийти в упадок, чтобы дать коренным жителям шанс определить собственную политическую судьбу, если это в любом случае приведет не к их свободе, а просто к смене хозяев?

Это соображение должно быть решающим при оценке колониальной политики. Европейские чиновники, войска и полиция должны оставаться в этих областях до тех пор, пока их присутствие необходимо для поддержания правовых и политических условий, необходимых для того, чтобы гарантировать участие колониальных территорий в международной торговле. В колониях должна существовать возможность ведения коммерческих операций, промышленного и сельскохозяйственного производства, эксплуатации шахт и доставки продукции страны по железной дороге или водным путям до побережья, а далее в Европу и Америку. Продолжение этих процессов соответствует интересам всех, не только жителей Европы, Америки и Австралии, но и самих коренных жителей Азии и Африки. Там, где колониальные державы в обращении со своими колониями не выходят за эти пределы, против их деятельности не возникает никаких возражений даже с либеральной точки зрения.

Но всем известно, как серьезно колониальные державы нарушали этот принцип. Едва ли есть необходимость напоминать об ужасах, творившихся, как сообщали заслуживающие доверия английские корреспонденты, в Бельгийском Конго. Предположим, что эти зверства не предусматривались правительством Бельгии и их следует списать на крайности и дурной нрав чиновников, посланных в Конго. Однако тот факт, что почти все колониальные державы установили в своих заморских владениях торговую систему, которая ставит в выгодное положение товары из метрополии, показывает, что в современной колониальной политике преобладают соображения, крайне далекие от тех, которые должны доминировать в этой сфере.