Либеральный Апокалипсис

«Дорогой Мартин!

Как бы банально это ни звучало, но теперь, когда ты читаешь это письмо, меня уже нет в живых. Как только ты уехал, я принял яд. По крайней мере, я надеюсь, что сумел это сделать, поскольку в противном случае все бессмысленно — они сумеют меня расколоть, потому что я не герой.

Я надеюсь, что успел рассказать тебе о том, что Грета — конструкт. Если не успел, то сообщаю теперь: ее разум создал я. Как ее зовут на самом деле, я не знаю, да и никто, видимо, уже никогда не узнает. Может, и Даун. Имя „Грета“ я придумал для достоверности.

И да, первая Грета-Даун тоже была конструктом. По очень простой причине: реконструктов не существует. Нет такой технологии, какая позволяла бы вернуться в прошлое и кого-то там найти, и тем более снять с него ментальный слепок. Сида Вишеса тоже создал я — за полгода, перекопав и загрузив в память конструкционного процессора сотни книг, воспоминаний, фотоснимков, описаний и впечатлений. Никто не усомнился бы в том, что Сид — не настоящий. Прости, но о Даун Кнудсен ничего не было известно — лишь то, что она красиво улыбалась и снималась в порнографии в течение шести лет, с тысяча девятьсот семьдесят четвертого по тысяча девятьсот восьмидесятый. Вся эта мистификация задумана достаточно давно с целью выхода на неконкурентный рынок — и она с блеском удалась. Пока другие компании-конструкционисты пытаются разработать технологию личностных слепков с мертвецов, мы просто создаем очень сложные, идеально выверенные конструкты со снятыми ограничениями. По сути, мы делаем людей. Ты не должен знать об этом, поскольку ты — просто менеджер отдела продаж. Это не в твоей компетенции, потому что ты не можешь не верить в то, что говоришь. Ты хорош как продавец, потому что веришь.

Сейчас ты читаешь это письмо, а где-то неподалеку от тебя — самый прекрасный конструкт, который я когда-либо создавал. Самый сложный, самый изящный. Над разумом „полного конструкта“ (назовем его так) работает целая команда психологов. В данном случае я использовал личностные данные, разработанные для первой Греты, и сделал на их базе вторую. В одиночку, за четыре месяца напряженной работы. Когда малыш Барри забрал первую Грету, я уже работал над второй, потому что знал, что она понадобится.

Я надеюсь, он никогда вас не найдет. Хотя искать, конечно, будет, потому что Грета (или Даун) не отпустит его никогда. Я смотрел на ее фотоснимки еще до того, как начал работать над первым конструктом, и уже тогда понимал, что не могу без нее, что я увидел совершенство, воплощенный идеал. Она стала моим фетишем, моим навязчивым желанием, моим богом — и я создал разум, который посчитал подходящим для этого тела, этой улыбки. Но я отдаю ее тебе — потому что ты молод и любишь ее значительно сильнее. И ты сможешь сделать ее счастливой. Представь себе, что она действительно пришла из тысяча девятьсот семьдесят девятого, что ее воспоминания не сымитированы реконструкционным процессором, а на самом деле имели место. Забудь о том, что она сделана нами.

Помни лишь, что она — человек, и у нее нет ограничителей, присущих обычному конструкту. Поэтому прошу тебя, милый Мартин, люби ее больше жизни, но при этом будь очень, очень осторожен.

Твой Ромни».