Либерия

Склад представлял собой продолговатую поляну, покрытую редкой, выжженной солнцем травой. Посередине стоял большой металлический контейнер. Людей видно не было.

Дальний край площадки уходил в болото; там, в густой зелени, что-то квакало, шуршало и плескалось.

"Не крокодилы ли там купаются?" — с тревогой подумал я.

В передней части площадки было начато строительство забора, который на данный момент представлял собой невысокую, в полметра вышиной, кладку из крупных глиняных кирпичей с двухметровым зазором в том месте, где позже планировалось поставить ворота. Сквозь эту дыру мы и въехали внутрь.

Спрыгнув с мотоцикла, я услышал какой-то шум сзади. Обернувшись, я вздрогнул от неожиданности: на земле вдоль кирпичной кладки лежало полтора десятка африканцев, укрывшихся от солнца в тени недостроенного забора.

Подняв ладони кверху, они вразнобой приветствовали белое начальство вялыми возгласами:

— Хэллоу, боссман! Хэллоу!

Из-за контейнера, широко улыбаясь, неспешно вышли трое Мохаммедов. Мы обменялись рукопожатиями; при этом в момент расцепления ладоней каждый из них слегка проводил средним пальцем по внутренней стороне моей ладони, цепляясь им за мой средний палец.

Заметив мое недоумение, Корома-младший воскликнул:

— Ага! Ты еще не умеешь здороваться по-либерийски! Сейчас я тебя научу.

Оказалось, что для совершения истинно либерийского рукопожатия необходимо было, чтобы здоровающиеся зацепились друг за друга средними пальцами, одновременно упираясь большим пальцем в средний палец товарища; когда пальцы соскакивали, должен был раздаться двойной щелчок. Когда после нескольких попыток я, наконец, успешно выполнил этот трюк, лежавшие у забора рабочие разразились аплодисментами и одобрительными криками.

— Пойдем в тень, — сказал Мохаммед Омар, кивая в сторону контейнера. — Солнце сегодня слишком жаркое.

За контейнером было немного прохладнее. Неподалеку возвышалось несколько ржавых резервуаров для нефтепродуктов. В акватории порта из воды тут и там торчали мачты затонувших кораблей; в сторону берега бежали пенные гребешки. Мне вдруг показалось, что океан постепенно приподнимается кверху, готовясь обрушиться на нас своей гигантской массой...

Гена угостил Корому-младшего сигаретой, и они закурили.

— Почему люди не работают? — строго спросил Гена.

— Че! — воскликнул Мохаммед Дьялло и стал загибать пальцы. — Цемента нет, песка нет, кирпичей нет...

— Хорошо, хорошо, — перебил его Гена, вытаскивая из ширинки пригоршню мятых, влажных купюр. — Сколько вам нужно?

— Четыреста долларов — на кирпичи, — сказал Омар, задумчиво глядя на Генины штаны. — Пятьсот долларов — на цемент. Триста долларов — на песок.

— Окей, тысяча двести, — сказал Гена, отсчитал нужное количество купюр и хотел было засунуть остальные деньги обратно.

— Сто долларов — транспортировка кирпичей, цемента и песка, — поспешно добавил Мохаммед Дьялло, подходя ближе.

Нахмурившись, Гена отсчитал еще несколько бумажек.

— Двести долларов — на инструменты, — сказал Корома-младший, выдыхая дым через нос.

— Вы что, не могли все сразу сказать? — проворчал Гена.

— Пятьсот долларов на зарплату рабочим, — сказал Мохаммед Дьялло, посмотрел на бескрайнюю линию горизонта в сине-голубой дали и добавил: — И двести долларов на питание рабочих.

— Слушайте, я же просил: говорите все сразу! — возмущенно воскликнул Гена, считая купюры. — Чтобы по десять раз в карман не лазить.

— Тысяча двести долларов — аренда бульдозера на два дня, — неумолимо прохрипел Омар, неотрывно глядя вытаращенными глазами на уменьшавшуюся пачку купюр в Гениных руках.

Гена хотел что-то сказать, но, закашлявшись дымом, молча отсчитал требуемую сумму.

— Тысяча пятьсот — наша зарплата, — проникновенно добавил Корома-младший, учтиво хлопая Гену по спине.

— Ваша зарплата — в следующий раз, — сказал Гена, засовывая оставшиеся несколько бумажек в карман джинсов.

Попрощавшись с Мохаммедами, мы хотели уехать, но рабочие преградили нам дорогу.

Переминаясь с ноги на ногу и щурясь на солнце, они жалобно заныли:

— Боссман, мы хотим пить!

— Сегодня очень жарко!

— Дай нам денег на холодную воду!

Гена вздохнул, порылся в кармане и выдал им несколько бумажек. Рабочие сдержанно поблагодарили его, кивая головами. Когда мы отъехали от площадки, я обернулся назад; рабочие смеялись, что-то кричали и выплясывали замысловатый танец.

*******

Едва мы выехали с площадки и снова оказались на дороге, как нас остановил сотрудник дорожной полиции — худой африканец в рубашке, джинсах и шлепанцах. О его принадлежности к местному ГАИ говорил лишь потертый бейдж на грязном шнурке, который болтался у него на шее. Как и все вокруг (включая меня), он был покрыт густым слоем пыли и пота, который струился по его лицу и шее.

— Почему ездите без шлема? Я конфискую мотоцикл, — рявкнул гаишник, брызгая слюной и обдавая нас смесью запаха марихуаны и алкогольного перегара. Быстрым движением руки он выдернул ключ из замка зажигания и сунул его к себе в карман. Вокруг нас тут же начал собираться народ, радостно предвкушая интересное зрелище и шумно комментируя ситуацию.